Вдруг на дороге закрутилась пыль.
— Беда случилась! — ещё издали орал Саша, изо всех сил нажимая на педали велосипеда. — Утята попропадали! Из опытной группы. Я Надьку-семиклассницу встретил!
Ребята кинулись к Саше. Все кричали разом:
— Как попропадали?
— Почему пропали?
Кряканье Диночки сливалось с ребячьими голосами: Танина уточка при всяком шуме сама начинала вопить.
Тётя Поля зажала уши:
— Опять взялись за галдёж?
Взволнованные ребята не обратили на неё внимания. Таня подхватила на руки Динку:
— С собой возьму! Домой отнести не успею.
Все стремглав побежали за Сашиным велосипедом, который уже катился по дороге.
Люба приостановилась на бегу и сказала испуганно:
— А письмо-то отправлено!
У Тани округлились глаза:
— Ой, правда! Писали, что всё-всё у нас в порядке!
Тётя Поля протяжно вздохнула:
— Эх вы, биомицины!
В изгороди на опытном участке оказалась дыра. Средние и нижние жерди в одном месте сломались. Отчего, — неизвестно. Может быть, и правка Сашка или Сенька поломали: один — когда перескакивал через загородку вместо того, чтобы пройти в калитку, другой — когда перешагивал неуклюже, задевая ногами за жерди.
В этом их заподозрила учительница биологии, Анна Степановна. Побывав, как всегда, в бригаде восьмиклассников, она зашла на опытный участок и теперь поблёскивала очками на Сашу.
— Младшее звено часто так балуется, что и загоны недолго повредить, не только изгородь.
Саша, Люба, Сеня, Таня и Света виновато молчали. Вити не было: побежав вместе со всеми, он отстал по дороге и на участок не пришёл.
Кроме Светы, все знали, что сначала комсомольцы боялись допускать вчерашних четвероклассников к серьёзной работе.
Но девочкам очень хотелось поработать в утятнике. А за ними и мальчишки потянулись. Вот и было создано младшее звено юных опытников во главе с Глашей.
— А не лиса ли сломала загородку? — тихонько высказала предположение Люба.
— Лисы вокруг ходют! — поддержал её Сенька.
— Не ходют, а ходят, — поправила Анна Степановна. — Для лисы дырка, по-моему, маловата. Разве уж, если протискивалась лисица. Боюсь, что это какой-нибудь двуногий проказник здесь набедокурил. Какой громадный утёнок! По сравнению с остальными. — Анна Степановна показала на Диночку, которая влезла с ногами в поилку и барахталась там, выплёскивая воду.
Таня со смущённым видом поспешно вытащила Диночку из поилки.
— Это моя уточка. Она старше наших утят.
— Как? Вы со своими утками приходите на участок? Ничего себе порядки!
Таня покраснела.
— Мы ещё не на работу… Так пришли, посмотреть… Я на работу Диночку с собой не беру.
Свете стало жаль Таню, и она сердито посмотрела на старую учительницу. Пусть ругает своих восьмиклассников и семиклассников, а ребята их звена не её ученики. Над ними главная Глаша.
Анна Степановна будто подслушала мысли Светы.
— Как-то вы ещё будете у меня заниматься в шестом классе? — сказала она. — Ну, до свиданья, желаю вам больше загородок не ломать.
Учительница покачала головой, повернулась и ушла, высокая, сухопарая, немного сутулая, твёрдо ступая широконосыми туфлями на низких каблуках. Большой узел седых волос на её затылке слегка растрепался.
— Хорошо, что только через полтора года мы будем у неё учиться, — сказала Люба. — Вон какая строгая!
Таня, всё ещё красная от смущения, вздохнула:
— И за что её Глаша так любит, эту Анну Степановну по биологии, просто не понимаю! Вечно твердит: «Анна Степановна говорила! Анна Степановна советовала!» Глаша её чуть ли не больше всех учителей любит…
Ребята очень удивились бы, если б видели, какая ласковая, вдумчивая улыбка осветила морщинистое лицо учительницы, когда она отошла от них. А ещё больше удивились бы они, услышав разговор Анны Степановны с Глашей.
— Чудесные ребятишки в твоём звене, Глаша, — сказала Анна Степановна звеньевой, забежавшей в этот день на участок старшеклассников. — Так жаль, что бывать на опытном участке ещё и в их дежурство у меня нет никакой возможности. Живые, смышлёные лица. Светленькая Таня — это слесаря Фёдорова дочка?
Восьмилетка находилась не в Дымове, а в селе за несколько километров, и учеников Дымовской начальной школы Анна Степановна почти не знала.
— Так я и думала, — продолжала учительница, когда Глаша кивнула головой. — А худенькая, с чёлкой, которая рассердилась на меня за то, что я сделала замечание Тане, — ленинградская пионерка, не так ли? Ребята хорошие, но ты их распустила, Глаша. Примчались сегодня на участок с криками, спорами и даже… — Анна Степановна засмеялась, — …со своими личными утками. Они, видишь ли, ещё не на работу пришли, а «просто так». Один вихрастый румяный мальчик так нёсся, что я испугалась, как бы он утят не подавил.
— Сашка Дёмин, конечно, — сказала Глаша. — Он у нас весельчак, насмешник, самый шумный из всех.
— Мягкая ты уж очень, Глашенька, а надо учиться твёрдости. Ты ведь о педагогическом училище мечтаешь. Сейчас для тебя практика не только по биологии, по птицеводству, а и по педагогике. Утятница Марья Силантьевна мне говорила, что ты слишком многое делаешь сама. Зачем же? Надо руководить ребятами, но в то же время доверять им. Если они чего-нибудь не доделают, старшие доделают в другую смену. Самое главное — чтобы, по своим силам, они работали добросовестно, болели бы душой за дело. Заходи ко мне вечером; мы поговорим подробнее о каждом из твоих ребят.
