Белая муха, убийца мужчин - [25]
Мастера звали Тадеуш Р-ский. Напившись, он каждый раз угрожал зарезать меня прямо на улице, если где-нибудь на территории Страны замков я перейду границу его владений. Однажды мы сцепились прямо в кафе — и он чуть не вырвал мне глаза, а я выбил ему зуб. Впрочем, зуб оказался искусственным: белая перламутровая коронка без корня и нерва. Пустышка. Обманка. Неполная победа.
Только представьте себе: он считал мой Замок своими исконными владениями… Я не собирался сдаваться. Я чувствовал свою силу. Ведь я открыл для себя нашу Великую Историю — и её Героев. Национальных Героев. Моих предков. Их надо было как можно скорее объявить своими, пока не перехватили литовцы или поляки. Или отбить у соседей, или обменять на других — национальными героями не стыдно торговать. Стыдно их не знать.
Мой предок, магнат Саха-Якутский, который когда-то владел этим Замком, был одним из тех, кто отдал жизнь за святую Родину. Быстрый конь, острая сабля, лихие усы — и святая Родина, ради которой конь, усы и сабля сплетались в один убийственный клубок, что катился по Великой Истории и сеял смерть для врагов, одновременно умножая честь этой земли и силу её властелинов. Конь, сабля, усы и Батьковщина — это было понятно и красиво. И не требовало дополнений и пояснений.
Единственное, что меня смущало — это песня. Которую, кстати говоря, я впервые услышал только в этом году.
Глуповатая народная песня. Народная — значит, написанная неким холопом неизвестно когда и зачем. Песня, которую сегодня так часто можно услышать по радио в хип-хоповой обработке.
Ой крычала Ганна
Ні позна ні рана
Ой гарэла Ганна
На вачах у пана
Як забралі Ганну
Прывязалі Ганну
Да таго да дрэва
Дзе месяц начуе
Ой гарэла Ганна
На зары гарэла
Пакідала душанька
Маладое цела.
Я убеждал себя, что мне не о чем беспокоиться, что это просто ужастик для простонародья, что речь в песне идёт не о моих предках, не они привязали ту Ганну, кто угодно — но не они! И кто сказал, что она действительно народная? Вот лично мне слышится в ней какая-то подозрительная литературщина! Нутром чувствую умелую руку бойцов информационной войны эпохи позднего барокко… Или раннего…
Но песня не давала мне покоя.
Быстрый конь, лихие усы и острая сабля. И верёвка, панове.
Да, список неполный: была ещё верёвка. Совсем не гордая и вовсе не благородная. Оружие обычного убийцы.
Верёвка, которая сдавила обнажённое тело молодой женщины. Беззащитной изнасилованной женщины. Шорох трута, чирканье кремня о кресало. Её крик. Запах жареной человечины.
Мне не хотелось иметь к этому никакого отношения. Мне хотелось, чтобы мой предок был величественным и чистым — как стеклянный бог, вымытый дождями нашей Великой Истории, отполированный справедливым временем до героического блеска. Возможно, поэтому я наконец-то собрался и поехал в свой Замок. Чтобы назло Тадеушу Р-скому ходить по его залам и коридорам, оставлять здесь свои следы и отпечатки пальцев: свои на своем. Чтобы больше не думать о той убогой песне. Чтобы думать о славе и чести. Чтобы слава и честь заглушили песню о горелом мясе. Чтобы своей громадиной Замок заглушил гнусное ощущение моей причастности к убийству. Но всё вышло наоборот. Белые колготки оказались сильнее всех боевых хоругвей. Я так и не смог доказать себе, что слава предков сильнее верёвки в руках их жестоких слуг.
Однако пока что от меня, насупившись, ждали ответа сразу несколько людей и женщин.
Естественно, ничего о своем Замке я им не сказал. Кто бы правильно понял меня здесь, в этой компании? Михаил свет Юрьевич? Григорий фон Айфон? Павлюк Перетрах? Или Тимур, мужчина му? Женщина в зелёном? Госпожа Ацтекская? Весёлый немец? Существовала только одна возможность сделать так, чтобы они отстали.
«Я пишу книгу, — вяло вздохнул я, пряча глаза. — Книжку о Замке. О магнатах Саха-Якутских. Поэтому и приехал».
«Так я и думал», — с облегчением выдохнул Рыгор.
«Эх, сынок», — разочарованно и осуждающе посмотрел на меня Отставник. Для него я больше не существовал как мужчина.
«Писатель, значит», — сказал Павлюк и зевнул.
«А, ну нормально», — потерял ко мне всякий интерес Тимур.
«Инженер человеческих бздуш», — пошутил Виталик.
И они со спокойной душой начали укладываться, кто где мог — тем более, места в нашей тюрьме хватало на всех: людей, женщин и привидений.
«Эй, Немона, — крикнул Виталик молчаливым дверям, подгребая под себя жену. — Лиза, кому говорю!»
Как ни удивительно, в комнату сразу же заглянула наша охранница, вопросительно приподняв густые брови.
«Передай там, что мы требуем телевизор! — сказал Виталик. — Я без ящика заснуть не могу».
Немона Лиза исчезла, кто-то из женщин выключил свет, и только тогда в темноте захохотал Тимур: «Нормально ты её. А что, это идея, надо у них всё время чего-то требовать. На нервишках поиграть у девок».
«Ага, на нервишках, — раздался сонный голос Рыгора. — А потом нервишки не выдержат, и какая-нибудь потрошительница тебе в жопу всю обойму выпустит. Нет, я хочу отсюда живым выйти, и все хотят, скажи, писатель?»
Но я сделал вид, что сплю.
13. БЕЛАЯ МУХА
…И снова мне шестнадцать. Я живу на окраине города. Вчера я выбивал ковры и познакомился с девочкой, которую перевели в нашу школу — и вот уже думаю только о ней. Той, которая через много-много лет станет Босой. Босой ведьмой.
Кроме нескольких писательских премий, Ольгерд Бахаревич получил за «Собак Европы» одну совершенно необычную награду — специально для него учреждённую Читательскую премию, которую благодарные поклонники вручили ему за то, что он «поднял современную белорусскую литературу на совершенно новый уровень». Этот уровень заведомо подразумевает наднациональность, движение поверх языковых барьеров. И счастливо двуязычный автор, словно желая закрепить занятую высоту, заново написал свой роман, сделав его достоянием более широкого читательского круга — русскоязычного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни мы нередко встречаемся с ложью и злом, но это не означает, что в мире мало порядочных и честных людей. Главные герои этой книги проживают вместе со своей страной не жизнь, а судьбу — непростую, с изломами, перегибами, ударами, счастьем мимолётным, но таким ёмким, от которого захватывает дух…
Согласно скандинавским сагам, получить пропуск в чертог Одина и место в Вальхалле могли только доблестные воины, погибшие с оружием в руках. Лучшие из лучших. К другим Валькирии просто не явятся. Но что делать тому, кто ненароком обронил свой топор во время храброй битвы? Неужели вечная мёрррзлая хель? Или всё-таки есть выбор?
Данная повесть – это предыстория рассказа "Дело правых" и начало новой книги, рассказывающей о молодых радикалах, вышедших на улицы своего города, чтобы самостоятельно вершить "правосудие".
Можно быть одиноким в толпе, а можно в семье. И тогда просыпается неимоверная потребность в близости, в ком-то, на кого можно опереться, кому можно сказать: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру...» Свете, падчерице криминального авторитета, пришлось с оружием в руках отстаивать свое право на одиночество, но, как это часто бывает в жизни, идя налево, она пришла направо и встретила свою любовь...
Насилие, сопли, слезы и Забеги. Это простая история одного глупого парнишки, который почему-то решил, что поумнел, набрался сил и теперь пытается вспомнить за чей счет.
Наш привычный мир давно уже не тот, каким он был. Что же в нем изменилось? В уравнении нашей жизни поменялся всего один-единственный знаменатель – у нас больше не было стран, государств, власти, у нас была – Провиданс. Алгоритмическая машина, выдающая каждому человеку биометрический паспорт с полным набором характеристик, включающих в себя срок жизни, таланты, профессию. Благодаря этому на Земле воцарились мир и покой. Но так ли это на самом деле? Общество, разделенное на две касты – Медную и Платиновую, свято верит в фальшивую утопию их нового мира.