Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [7]

А еще раньше, везли в клетках на царский суд первых Воров — Болотникова, Разина, Емельку Пугачева с выжженным на лбу тавром — ВОР!

Ворами на Руси звали людей, пошедших против государственного устройства! А татями — тех, кто крал и грабил безо всякой идеи.

ВОРЫ

1925 год. В туманной дымке осевший в волнах ниже ватерлинии старенький пароход отрабатывал курс к Российским берегам. Несмотря на плохую видимость и сырость, на скользкой палубе было людно, но странно тихо — многочисленные скопления бывших царских офицеров в грязных заскорузлых шинелях без погон, возвращавшихся на Родину, почти не говорили между собой. На небритых лицах людей запечатлелась печать тревоги, а глазах застыла тоска неведения: «Как встретит их изнасилованная большевиками страна? — терзал немой вопрос.

Дошли до них сатанинские речи Троцкого:

«Путём террора и кровавых бань мы доведём русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния. А пока наши юноши в кожаных куртках — сыновья часовых дел мастеров из Одессы, Орши, Винницы и Гомеля — (о, как великолепно, как восхитительно они умеют ненавидеть всё русское!) с наслаждением уничтожают русскую интеллигенцию — офицеров, академиков, писателей…».

На палубе, в сотый раз за время пути, заводились полушепотом разговоры, в форме вопросов, на которые никто не знал ответов. Полушепотом, потому что давно в их среде завелись подлые людишки и теперь, после того как их — офицеров белой гвардии отказалась принять Франция и правительство Турции возвращало обратно в Россию — выражать мысли вслух, оказалось опасным!

Несколько лет семидесятитысячный офицерский корпус пребывал в изгнании! Они, бывшие белые офицеры — дворяне, ютились в лагере для репатриантов, загибаясь от сыпного тифа, от голода и холода и тоски по белоствольным русским березам.

— Разве помилуют они нас, когда растерзали царскую семью! — слышался шепоток.

— Большевики сознательно генетически кастрируют Россию на века вперед, уничтожая русскую элиту!

— Как же могло так случиться, что русский мужик пошел за безбожниками? — недоумевал прокуренный сиплый голос.

— Да потому что, Антихрист Ленин пообещал крестьянам землю! Ты забыл про «Декрет о земле»?

— Но ведь уже почти 1000 лет как русский человек — православный! Как же так?

— А вот так! Православие в России давно переродилось в обрядовость. Из сердец вытекла Вера, не стало ее! А о земле русский мужик мечтал всегда. Знал Ленин, как прижучить мужика темного.

— Страшно братцы, страшно, что нас ждет!

— Не братцы мы тебе, а братья! Мы стали Ворами! И у нас есть Воровской Закон! И «общак»! А еще «сходка»! Так что не пропадем, выживем… но только там, где нас не станут искать!

— В лагерях не догадаются искать…

— Правильно! Поэтому тюрьма — отныне наш Дом родной! — сильный, зычный голос принадлежал Вору Князю Володьке Ростовскому. В его словах чувстовались мощный интеллект и неисчерпанная внутренняя сила.

— Как же мы уживемся с уголовниками в советских лагерях, Князь? — вновь спросил мужчина со шрамом, выглядевший на первый взгляд не старше тридцати пяти лет. Бывшего офицера в нем выдавала суровая военная выправка. Несмотря на сеющий мелкий дождь, его серая армейская шинель была расстегнута нараспашку и из-под нее выбивался замызганный воротник кителя.

— Со временем мы подчиним их себе. Мы образованы, обладаем кругозором и интеллектом и на нашей стороне — карточная игра! Мы должны привить в лагерях массовую игру в рамс, терц, третьями. Карты прокормят нас, потому что мы не расстаемся с ними со времен казарм. На свободе мы будем красть, а в лагерях играть! Мы воспитаны на том, что карточный долг — это долг Чести! Мы, офицеры, стрелялись на дуэлях за карточный долг, и в лагерях мы — Воры, внушим остальным, что человек, не выплативший карточный долг, становится презренным! Срока за карманные кражи дают небольшие, так что будем сочетать жизнь на воле с отсидкой в зонах. Те, кто волей судьбы остались за бугром, скоро вернутся и освободят нас от большевиков. Надо лишь переждать!

— Но сколько ждать? — раздался нетерпеливый голос из молока тумана.

— Не знаю! Никто не знает! Будем жить за счет краж и ждать! Кражи не привлекут внимания властей к нам, тогда как ошибка «жиганов» оказалась в том, что они «молотили» банки, инкассаторов и много стреляли. А люди с оружием в руках, если только оно не в руках большевиков, подлежат немедленному тотальному уничтожению.

— Большевики ведь, по сути своей — масоны, Князь — вновь затронул тему масонства офицер со шрамом на щеке.

— Вся большевицкая верхушка, начиная с Ленина, являются масонами: Луначарский, Бухарин, Красин, даже глава Петроградского ЧК Глеб Бокий, который участвует в работе масонской ложи «Единое Трудовое Братство». Антихрист Ленин отравил доверчивую русскую душу, отвратив ее от христианской морали!

Но мы должны забыть об этом и помнить наш главный принцип — Воры вне политики! Только так мы выживем и, кстати, Барон, спустись вниз и переоденься в штатское, не на строевой смотр едешь, запросто могут «шлепнуть» еще на пристани.

— Вначале мы, гвардейские офицеры, отдали Россию на растерзание большевикам, а теперь назвавшись Ворами, пытаемся спасти свои шкуры! Вы говорите, что Разин и Пугачев были Ворами. Но они хотели дать русскому человеку волю, освободить его от дворян, наделить землей! А что предлагаете вы, Воры? В чем ваша Идея? Все о чем вы сейчас говорили — это Ложь, господа! Я ухожу от вас! — с неизгладимой грустью в дрожащем голосе выговорил молоденький парень с легким пушком усов на верхней губе. Он вынул из кармана просторного плаща наган, поднес его к виску и, не раздумывая спустил курок.