Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [5]
Усталая!
Изветшалая…!
Окровавленная тетрадь!
Зарубили…
Задушили…
Зарезали…
Забили…
Замуровали…
«Затрюмили»…
Загубили…
Словно грязная лужа, растекается она…
В четырнадцать сел…
В «домзак»…
За «карман».
С «углов» переквалифицировался.
Ремесло сменил.
«Карманники» авторитетней, дружней.
С «углами» возня…
«Шмотки» на яму нести надо, «барыге».
А там засада…
В «карманной тяге» иное…
«Сделал покупку», отдал «пропуль»…
Деньги ваши, стали наши!
Никаких обид!
Недоглядел фраер!
Расчувстовался!
В следующий раз не спи…
На «малине» «терц» шпилят…
Гармонь жалится.
Водка льется в стаканы.
Любка в губы лезет.
Они у нее жадные.
Сладкие от вина.
Дешевого пойла.
Груди снежные.
Я закрываю глаза.
— Не боись, Чапаенок.
— Тронь, не ужалят…
Осторожно касаюсь.
Огонь по коже.
В жар бросает.
В пламя.
Лицо горит.
Щеки пылают.
— Не заболел?
— Нет.
— Мальчик мой!
— Да, нет…
— Гляди, как горишь. Ляг.
— А ты?
— С тобой лягу. Ляг.
Туман.
Все накрыл туман.
Только глаза серые.
Только губы сладкие.
Только руки жадные.
Только бедра мягкие.
Только груди слепящие.
И чей-то хохот в «малине».
— Чапаенок Любку подмял…
Как в «домзак» ушел, Любка «грела».
А потом…
Следы ее растаяли, словно снег талый, апрельский…
Заворачивалась Судьба!
В девятнадцать в «семью» вошел.
«Закон» над собой поставил.
«Закон» превыше всего.
И «сходка»!
Потянулись лагеря, лагеречки…
Прыг, да скок…
В Карлаге степи…
В Воркуте шахты…
В Иркутске березы…
В Надыме сосны…
В Кемерово пихта…
На Колыме сопки…
В Ванино бухта…
В Норильске рудники…
В Перми комарье и мошкара…
На Сахалине?
Вообщем — зоны, зоны, зоны!
Но это будет потом, позже… а тогда…
Зачиналась резня в Карлаге.
Война!
Сучья!
«Суки» пришли в лагеря…
«Автоматчики»…
«Бандеры»…
«Одни на льдине»…
«Ломом подпоясанные»…
«Махновцы»…
«Красные шапочки»…
«Дери — бери»…
В пятьдесят третьем, в разгар, «сходка» постановила:
— «Ссучившихся» Корявого, Меченного и Аркана резать…
— Резать!
— Кто исполнит приговор?
— Я. У меня срок маленький.
— Нет Бриллиант, резать их будет Подкова.
Ночью лунной вошел Подкова в «сучью» камеру…
И «прибрал».
Три души… отправил в ад.
Так было!
Год заканчивался 1953!
Вождь ушел!
Сталин!
Великий Усатый!
Траур по всей стране!
Страна в шоке…
Фабрики гудят!
Заводы гудят!
Паравозы гудят!
Пароходы гудят!
Страна замерла!
Тройка карликов разделили власть.
Амнистию затеяли.
Затрещал ГУЛАГ по швам.
Карлаг тоже.
Потянулся люд преступный…
Загулял!
Загромыхали сейфы…
Лабазы…
Эх! Дери-бери!
Гуляй рванина!
От рубля и выше!
Кто кого сгреб…
Насиловали на вокзалах…
На рельсах…
Финки мелькали сполохами молнии.
Искали жертву.
Находили.
Малолетки из лагерей…
Шкодники!
Ни Бога не боятся…
Ни черта!
«Мамки» поехали с Карлага.
С нагулянными.
Тюремными.
Розовыми.
Малышами.
И его из «особого» лагеря повезли на Воркуту!
Из «столыпина» он ушел на «рывок»…
Да не ушел.
Принесли тело к эшелону.
А душа где-то в небе болталась.
Не сразу вернулась.
Не хотела возвращаться.
На Землю.
В зону.
К грехам.
Но вернул Бог!
— Иди назад — сказал…
Нахлебаешься!
Шкуру будут сдирать.
На ремни полосовать.
На «дыбе» подвешивать.
Во мраке держать.
Протухшую баланду будешь лакать.
Молись раб!
Господу!
Царю своему!
Отмолишь, заберу.
И вот!
С тех пор!
С тех самых пор!
Лагеречки стозвонные…
Вдоль и поперек!
Поперек и вдоль!
Бусинки стеклянные — лагеря… нанизанные на веревку Судьбы!
А, закроешь глаза, — детство…
Битюг тянет телегу.
Красноармеец с винтарем самогон хлещет.
— Дай картохи!
— Паш-шел отсюда, щ-ще-нок..!
Хвать несколько картофелин и деру.
— Ах, с-су-чок!
Дум!
Выстрел, точно обухом о стылую березу…
Зато картохи в руках.
Мамку подкормить.
Сеструх обоих.
Так, было в войну…
Черт был братом…
«Угол» так «угол»!
Карман, так карман!
Хворой матери шаль…
Слезы в глазах.
От счастья!
Сынок заработал!
Юнец еще…
Но, кормилец!
А, как в «домзак» со сроком! — распахнулись глаза.
Счастье выжухло.
Поздно, мамка!
Поздно милая.
Родная моя!
Я теперь — Чапаенок.
Будущий Вор.
В девятнадцать Бриллиантом нарекли.
Над собой «Закон» воздвиг.
Тюрьма — Мать родная!
Не забуду Мать родную!
Эту клятву в сердце.
И на грудь… синюю.
Косыми буквами.
Все дальше… и дальше…
Астрахань… мать, сестры…
Огромные полосатые арбузы…
Разбросанные по степи…
До самого горизонта…
Далекого…
Что со степью сливается.
А дорога завивалась…
Свивалась…
Да, скручивалась…
Кольцами Дьвола.
Вход есть — а выход…?
Вход — рупь!
А выход — два!
Но сестре Жене писал.
Верно.
Исправно.
Эту связь он не порвал.
В нарушение Воровского Закона…
Ее писем ожидал.
Читал их — «голубки» нежные.
Гладил рукой.
Нюхал украдкой.
Порой целовал.
Слезы вывертывались.
Их рукавом бушлата.
Напрочь.
Слезы долой!
А сердце не вытрешь, бушлатом.
Стонет протяжно.
Свербит.
Тянет куды-то вниз.
Но нельзя Вору!
Вор — отлит из железа.
Ему все нельзя!
К станку — нельзя!
К сохе — нельзя!
К оперу — нельзя!
Штаны — «шкеры»…
Бритва — «мойка»…
Карты — «святцы»…
В «хате» холод.
Темь.
Мрак.
Вертухаи глумятся.
Травят псами.
Радуют дубинками.
Молотками — киянками.
Теплые вещи?
Долой!
Пайку видел?
Больше не увидишь!
Пресс — хаты.
С круглорожими мразями.
А в зоне тем временем напряженно ждали. «Смотрящий» за лагерем Антон сходил к «мужикам» в барак, «перетер» со старшим, авторитетным «мужиком» Авдоней и попросил «притормозить», пока от Васьки не придёт ответ.
Авдоня внял просьбе «смотрящего» и в свою очередь собрал уважаемых заключенных из других отрядов.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Дима — обыкновенный мальчишка, которому интересно все необычное, что происходит в городе. И однажды, в момент смертельной опасности, он попадает на Тайные Тропы — запретные пути между мирами, где не выживет ни один человек без собственного кота. Дима и его кот Барс побывают в других мирах, преодолеют множество опасностей и найдут верных друзей. Вместе они смогут понять, как так получилось, что от маленькой Диминой жизни вдруг стала зависеть судьба всего мироздания.