«Белая чайка», или «Красный скорпион» - [94]

Врач сразу ушел, и воцарилось тяжелое молчание. Лишь через несколько секунд раздался голос архитектора Дориана:

— Это означает, что он не сможет произнести имя убийцы. Уже не сможет его разоблачить…

Тудор медленно поднялся. Он выглядел усталым, но голос звучал ясно:

— Развязка этого трагического и запутанного дела близка. Остается лишь несколько темных мест… и, я думаю, нам лучше устранить их. Итак, записка, найденная у Раду Стояна… в кармане плавок. Это тоже приглашение на встречу, хотя ничего прочитать было невозможно — вода превратила буквы в сплошной синий потек. Поначалу мы решили, что наличие этой записки в кармане плавок ничем не оправдано. Даже если он получил ее на пляже и она послужила поводом, чтобы броситься в воду. Все это выглядит абсурдно. Мы знаем теперь, что все записки были написаны им, а коли так, он не мог назначать свидание сам себе. Тогда зачем ему было таскать записку в кармане плавок? Ответ может быть только один: он не знал, что записка при нем. Кто-то другой подложил ему бумажку, чтобы она была у него обнаружена. Совершенно ясно, что некто попросил Раду Стояна написать три записки с приглашением на свидание. Тот же человек продиктовал и текст всех трех записок, легко убедив Раду, что, если адресат не сможет быть в шесть часов у омута, тогда, возможно, в семь у яхты «Белая чайка», а если не сможет и тогда, значит, в час ночи у колодца, когда все заснут… В том состоянии, в котором пребывал Раду Стоян после своей утренней драмы, желание у него было только одно: встретиться еще раз с известным лицом, и он без колебаний послушался того, кто вызвался стать посредником между ним и этим «лицом». Бедняга и не подозревал, что пишет свой собственный приговор, но и убийца не подозревал, что приговор пишется и ему. Записки являлись частью его плана обороны, их нужно было быстрее заполучить. Но назначение у них было только одно: попасть в наши руки, мы, следователи, были единственными адресатами всех трех записок. Зачем нам так назойливо подсовывали эти три маленьких конверта из одного большого?

Прежде всего чтобы создать образ убийцы-одиночки со стороны и, во-вторых, чтобы они попали в число улик, выводящих настоящего убийцу из-под удара. Каким образом? Направив нас на поиски убийцы в другое место и тем самым обеспечив ему алиби. То есть вещественные доказательства преступления превращались в надежный щит для убийцы. Следовательно, любая улика, которую оставлял нам автор преступного замысла, имела целью отвести от него подозрения. Иначе он не стал бы нам их оставлять. Ограбление в Бухаресте, орудие убийства, записки, все прочие улики, даже убийство, происшедшее на наших глазах, — все это было инсценировано и задумано с целью прикрыть убийцу, вывести его из круга подозреваемых, ввести нас в заблуждение. Вот почему мы были вынуждены игнорировать факты! Разумеется, те факты, которые предлагал нам он.

Итак: ограбления не было! Записки написаны не для тех, кому адресованы и у кого были найдены, орудием убийства послужило не то, что мы нашли, убийство на наших глазах — не настоящее, нападение возле колодца — не настоящее! Но если мы были вынуждены отрицать все эти действия, потому что их некому было совершить, чем же следовало их заменить? Только подлинными фактами! Ограбления не было… но все же оно совершено. Когда? Кем? Нужно было менять исходные данные…

Взлом был осуществлен не в воскресенье, а в субботу, в ночь того самого общего гулянья, которого, может, и не существовало. Нико Никола все тщательно продумал. Чтобы открыть окно, нужен был лишь легкий толчок, для проникновения в сейф — достаточно было пошевелить пальцами, набирая знакомые буквы. В тот момент, когда Нико Никола покидал Бухарест, в семь часов вечера, в то же самое время, с побережья в столицу отправилась «живая лестница».

В Чульнице, на полпути, сообщники, как и договаривались, встретились и Нико Никола сообщил им шифр. Потом каждый продолжал свой путь. В благоприятный ночной час «лестница» выстроилась, и один из тройки проник через предварительно отпертое Николой окно в комнату. По всей вероятности и судя по улике, найденной в манжете брюк жертвы, о чем убийца не мог знать, Дан был тем, кто проник вовнутрь. Все было закончено за две минуты. Еще минута понадобилась, чтобы, как предусматривал план, прикрепить к решетке окна скрытую петлю, которую легко зацепить концом проволоки. Затем «лестница» распалась и в три часа ночи уже возвращалась в поезде на побережье. Вся операция длилась двенадцать часов. Только четыре человека знали об ограблении. Но людям еще предстояло узнать о нем, чтобы грабители получили алиби. Если бы не навязчивая идея совершенства, засевшая в преступном мозгу, операция завершилась бы на этой стадии и, может быть, никому из нас в голову не пришло бы искать настоящую лестницу. Но идеальное, то есть ложное ограбление было назначено на воскресенье. И здесь, в фальсификации обстоятельств взлома, проявился гений убийцы. Третья часть «лестницы» — Дан Ионеску отправился для этого в Бухарест. Остальные обеспечивали ему алиби в театре, выдумав историю о безымянной девушке и безымянном юноше. Гениальная импровизация обеспечивала алиби на глазах тысяч человек тому, кто находился в Бухаресте. У кого когда-нибудь бывало подобное алиби? В столице тоже, должен признать, состоялась гениальная инсценировка, заслуга которой принадлежит, конечно, автору, а не исполнителю.