Бегущие по ветрам - [63]

Мерко долго молчал, потом с грустной усмешкой спросил:

— Ну и что с того?

Мужик оскалил зубы. На руках играли могучие мышцы, кожа выглядела темной от сильного загара, глаза засветились гневом.

— То, что ты меня толкнул! Меня, самого Горшуна!

— А ты меня обозвал!

— Ты меня толкнул и это видели все эти люди! — Здоровяк показал руками в разные стороны. Мерко заметил, что людей и вправду тут многовато, странно все это. Хотя зеваки имеют нюх на такие предприятия, поэтому не стоит удивляться. — Это правда! Я чуть не упал. А я обозвал тебя! Да! Ты прав: я обозвал тебя!

Мерко почесался, произнес вопросительно:

— Такой тяжелый и чуть не упал?

— Да ты…

— Я вот совсем не почувствовал столкновения. Ну это ладно, я смотрю, ты тоже путник, может быть, встретил на пути одну очень красивую сероглазую девушку маленького роста, одетую в черное и со светлыми волосами?..

— Заткнись! Хватит! Издеваешься, гаденыш?! — Мужик обнажил меч, взвесил на руке. — Конечно, я ее встретил. Она лежит в постели и ждет меня, а ты тут крутишься под ногами, мешаешь поскорей добраться к ней. По правде говоря, глаза у нее не серые, а сама она высокая, и волосы у нее темные, а не светлые… а одежды вообще нету… Да-м. А в общем, как раз такая, как ты описал.

— Драться что ли хочешь?

— А ты думал? Мне все равно, одним уродом больше, одним меньше. Так даже лучше для всего мира.

Мерко потянул перевязь, сказал спокойно:

— Ладно. Ежели считаешь себя уродом, то сколько угодно. Я твое правило, насчет очистить мир от гадов ползучих, полностью поддерживаю.

Здоровяк на глазах наливался кровью. Покраснел, будто томат на солнце, раздулся, словно болотная жаба.

— Ты!.. червь!

Мерко пожал плечами:

— Ну черви и есть гады ползучие. Прости, сразу не сообразил, как тебя правильно называть.

— К бою!

— Давай!

Здоровяк попер быстро и напористо, ясно было, что хотел завершить все одним ударом. Мерко легко уклонился, нырнул под руку, пробежал за спину и развернувшись ударил неповоротливого громилу рукоятью меж лопаток.

Толпа зевак охнула. Удар оказался на удивление могучим, мужичина согнулся, присел на корточки. Меч бросил, перехватил руками горло.

Мерко неторопливо приблизился, оружие уже болталось за спиной.

— По…че…му… не убиваешь?.. — прохрипел здоровяк. Глаза были красные от напряжения, надулись, будто собирались лопнуть. Он задыхался.

— А зачем? Я мог и сразу, когда ударил рукоятью. Мог ведь и не рукоятью.

— По…че…му?..

— Зачем? У меня есть для чего жить, кроме убийства.

— Но… ты… убиваешь… не себя, а меня…

— Убивая тебя, убиваю и себя. Мужчина должен убивать на поле боя, а не ради удовольствия или из-за пустяка.

Здоровяк приподнялся на локтях, проговорил:

— Какой же ты дурак!..

— Иди. Тебя ждет твоя высокая со светлыми волосами.

— Болван. Никто меня не ждет.

Мерко отступил в сторону, сначала пошел осторожно, долго прислушивался, потом зашагал уже обычно, снова вспоминая о Торе. Вдруг в спину услышал:

— Лопух! Они никогда не ждут! Из-за них все неприятности, но они никогда не ждут!

В тот момент ирбу захотелось развернуться, догнать и раздавить наглеца… но он не смог. Он помнил, что сказал те самые слова: «Мне есть для чего жить, кроме убийства!»

XX

Ирбы остановились, когда было уже темно и окрестность утонула в сером сыром сумраке. Они спустились к подножию большого холма, там для ночной стоянки выбрали густую рощу, где их трудно было бы приметить, и разбили походные шатры. В роще было холодно и сыро, роса уже села и успела остыть, теперь стремительно забирая тепло и из земли. Но костры разводить побоялись, в такую мокроту дыма будет целая туча, а армы могут быть где-то неподалеку. Людям приказали вести себя как можно тише, дабы врагу, который может оказаться совсем рядом, труднее было их обнаружить.

Вождь сидел на пеньке, в стороне от всех, глаза ничего не выражали, лицо казалось белее мела. Одежда была изорвана, ряса скорее напоминала лохмотья. Чуть наклонившись вперед, он оперся на рукоять меча, который воткнул глубоко в землю, и так и сидел, долго и недвижимо, в глубокой мрачной задумчивости.

Где-то недалеко открывалась небольшая полянка, там ползали на корточках Мунн и Костоправ. Оба были заняты одним и тем же — сбором трав. Поляна им попалась весьма обильная, можно было отыскать много всего полезного и нужного.

— Что вы там видите? Темно же! — окликнул проходящий мимо Ниакар, но ответа почему-то так и не дождался.

Главный волхв торопился необычайно. Бегая на коленках, он подметал землю своей длинной седой бородой, стараясь собрать все, что только можно было и изо всех сил желал постараться как можно меньше дать сорвать молодому лекарю.

— Эй! — окликнул он лекаря. — Ты что это сорвал?

Костоправ прижал к груди маленькую травку, чтобы Мунн не выдернул, тихо проговорил:

— Очень полезная трава.

Главный волхв вскинул глаза к небу, простонал что-то и скосив голову чуть набок, с усмешкой уставился на лекаря:

— И что же это за трава?

Костоправ несколько потерялся:

— М-м… это…

— Ну, я понял, что это очень полезная трава, но какая? Как называется и зачем нужна?

— Хм… да.

— Ну так? — Мунн вытянул руку вперед ладонью кверху. — Давай ее сюда.