Беги! - [13]

И тут же асфальт перестал быть алым, принял обычный оттенок. Как будто слайды сменились в проекторе. Подпрыгнул в последний раз и исчез чёрт.

– Виталий! – закричала Лена и побежала к неподвижно лежащему на беговой дорожке телу.

Восьмой круг

Здравствуй! Я сижу, себя ломаю,

Чтоб увидеть светлое во тьме.

Здесь нас потихоньку убирают,

Но мы ещё не всё.

Мы ещё не все…

Скорая приехала на удивление быстро. Двое рослых санитаров не без труда погрузили Виталия на носилки.

– Можно с вами? – спросил я.

– Родственники?

– Нет.

Двери закрылись у нас перед носом.

– Надо было сказать «да», – пробормотал я вслед «Газели, рванувшей с места с мигалками и сиреной.

– Бегом! – Лена ткнула меня кулаком в бок и куда-то понеслась.

Мы выскочили со школьной территории, пронеслись под носом у девушки, выгуливавшей какую-то мохнатую мышь на поводке. Мышь отважно на нас тявкнула, девушка что-то проворчала.

В этом дворе я оказался впервые, хотя дом, конечно, видел.

– Стой! – скомандовала Лена и ворвалась в дверь третьего подъезда.

Я стоял, что мне ещё оставалось. Сердце колотилось, перед глазами плыли круги. Я не успел отойти от этой сумасшедшей гонки через преисподнюю, а тут ещё Виталий… Чёрт засунул в него лапу по локоть, но крови не было. Не было и раны, насколько я успел заметить.

То, что поехали с сиреной, одновременно и пугало, и вселяло надежду. Трупу не стали бы включать сирену. Но и если бы Виталий просто потерял сознание – тоже не стали бы.

Чёрная Toyota Rav 4 рядом со мной ожила, загудела. Тут же пикнула, разблокировав двери. Миг спустя Лена вылетела из подъезда.

– Что встал? – крикнула она. – Залазь!

– Не знал, что у тебя есть машина, – сказал я, когда мы на скорости под сорок выскочили со двора.

– А что ты вообще обо мне знал? – Лена вытащила из «кармашка» в дверце тонкую сигарету, прикурила, не сводя глаз с дороги.

Тут она была права. Я ничего о ней не знал. Ни о ней, ни о Виталии. Так же, как они обо мне.

Машин на дороге было мало. Лена, наплевав на камеры, лавировала, перемещаясь из ряда в ряд. Спидометр колебался между отметками «80» и «100».

– В Краевую? – спросил я.

– Угу. Блин… Кроссовки – насквозь!

Я задрал левую ногу, посмотрел на прожжённые подошвы. Лена бегала в обычных, на пене, а у меня подмётка была покрепче, но тоже прогорела почти до конца. Я развязал шнурок, стянул кроссовок, морщась от боли. Скатал носок.

– П**дец, – резюмировала Лена, бросив беглый взгляд на мою стопу.

Кожа покраснела, вздувались волдыри. Только сейчас, запоздало, пришла боль. Скрипнув зубами, я раскатал носок обратно и натянул кроссовок. Придётся потерпеть, деваться некуда.

– Дебил толстожопый! – рычала Лена сквозь зубы. – Зачем он на него кинулся? Он ведь только этого и хотел!

– Может, у него не так много опыта в противостоянии нечистой силе, – отозвался я.

– Поумничал, типа? Молодец, возьми в бардачке печенюшку.

– Сама грызи свою печенюшку.

Мы нагнали скорую на середине пути. Лена чуть сбавила обороты, пристроившись в хвост «Газели», и вдруг, выругавшись, вдавила тормоз.

– Что?.. – Закончить вопрос я не успел.

Перед капотом из ниоткуда появился чёрт и побежал задом наперёд, смеясь и размахивая лапами. Он радостно подпрыгивал, выделывая в воздухе танцевальные пируэты. Хлопал в ладоши и корчил рожи.

Лена нажала на газ, с ненавистью глядя на него. Я сжал кулаки. Если его можно сбить…

Чёрт невысоко подпрыгнул, повернулся в воздухе и, пройдя сквозь лобовое стекло, шлёпнулся на заднее сиденье.

– Спасибо, шеф! – заорал он. – До Краевой за сотку домчишь? Дельце у меня там, дельце неотложное! Душу надо забрать, честно заработанную.

– Вон из моей машины, мразь! – завопила Лена, вцепившись в руль так, что захрустел пластик.

– Да ради чёрта! – хихикнул чёрт и легко выскочил обратно через стекло.

В два прыжка настиг скорую и влетел внутрь сквозь задние двери.

– Нет! – Лена врезала кулаком по клаксону. – Не смей, скотина!!!

***

Всё заняло не меньше часа. Без Лены я бы, наверное, и за неделю ничего не добился. Она, как ужаленная, носилась по больнице, орала на всех, трясла каждого встречного человека в халате.

Мы не знали фамилии, знали только имя и особые приметы. Но врачей в больнице было полно, и вряд ли для них пациенты с избыточным весом были невесть каким событием.

Наконец, когда мы сидели рядом на стульях, к нам подошла медсестра. Молодая аккуратная девочка, наверное, вчерашняя студентка. Сунув руки в карманы халата, спросила:

– Про Игнатьева вы спрашивали?

– Виталий? – вскинулась Лена. – Толстый?

Медсестра кивнула и, помешкав, сказала:

– Умер.

Как молотом по голове. Мы секунд десять сидели, не шевелясь и не дыша, не в силах поверить.

– Как – умер? – первым очухался я. – Вы уверены? Виталий… Степанович! – вспомнил я отчество.

– Обширный инфаркт. Мне очень жаль…

Лена молча уронила лицо в ладони. А я всё хотел что-то выяснить, всё хотел как-то оспорить безжалостный факт.

– Отчего… То есть… Что послужило причиной?

Медсестра пожала плечами:

– Люди с избыточным весом всегда в группе риска. А он, как я поняла, бегать ещё начал. Такая нагрузка…

– Так он для того и бегал, чтобы вес сбросить! – прорычала Лена, как будто медсестра была прокурором, выдвигающим обвинения.