Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [124]

Вновь и вновь появляются жалобы, что картели доминируют над группами, а не наоборот.

Группы получили много прав, ставящих их выше картелей — и в первую очередь то, что немцы понимают под «упорядочиванием рынка». Группы наделены правом получить информацию из картелей, изучать их цены, квоты, и условия продаж, а также правом накладывать вето на все решения картеля, которые противоречат экономическим принципам, которым следуют группы или федеральное правительство.[597]

Но различие между регулированием и упорядочиванием рынка становится все менее и менее надежным, так как группы «могут почти ежедневно»[598] приступать к маркетинговой деятельности с согласия министра экономики, и они, кроме того, имеют дело с вопросами внешней торговли, которая, конечно же, осуществляется в форме регулирования рынка.

Таким образом, группы действительно стали органами, контролирующими картели, но в то же самое время некоторые из них сами превратились в картели: поэтому почти невозможно установить, где начинаются задачи одного и где заканчиваются другие. Один факт тем не менее остается решающим: именно картель, через взаимосвязанный персонал, управляет группой.

Как следствие такого направления развития федеральный министр экономики обнаруживает себя вынужденным издать постановление, требующее «в максимально возможной степени» разделения функций группы и картеля. Закон 27 февраля 1934 г. запретил группам участвовать в маркетинговой деятельности, а постановление от 2 июля 1936 г. обязывало устранить путаницу между картелями и группами. Известный указ о реформе от 12 ноября 1936 г. требовал, чтобы канцелярии руководителей и менеджеров групп и картелей не оставались в одних и тех же руках, «чтобы обеспечить их беспристрастность». Министр приказал, чтобы национальная экономическая палата сообщила ему до 1 апреля 1937 г., в какой мере один и тот же персонал занимал ведущие позиции и в группах и картелях, и была ли такая идентичность персонала необходима. Характерно, что в дальнейшем никто ничего не слышал о докладах федеральной экономической палаты. Постановление министра добавляет, что группы, «созданные по принципу принудительного участия и руководства, с общими экономическими задачами, стоят выше маркетинговых организаций а не рядом с ними. Я поэтому намерен заручиться поддержкой организаций промышленности, чтобы контроля за маркетинговые организации, который до настоящего времени осуществлялся только мной. Это относится и к группам, и к палатам. Самоуправляемая промышленность должна чувствовать себя ответственной за то, чтобы маркетинговые организации во всех своих мероприятиях действовали в соответствии с экономической политикой федерального правительства».[599] Группы и палаты действительно все более и более становились контролирующими органами государства, но контроль за ними со стороны картелей и трестов не был уменьшен — напротив, он был усилен. Железный закон капиталистической концентрации и военные нужды были гораздо более сильными, чем благочестивые надежды министра экономики. Поэтому во время самой войны переплетение картелей и политической власти стало еще более сильным и широко распространенным, чем когда-либо прежде. Мы уже обсуждали состав и задачи распределительных органов, которые выделяли сырье и полуфабрикаты потребителям. Хотя распределительные учреждения юридически были органами публичного права и учреждениями Reichsstellen, они и по закону, и фактически были идентичны картелям. Желание, высказанное министром экономики и многими благонамеренными критиками, было невозможно исполнить вопреки системе картелей. Сегодня самая важная политическая и экономическая деятельность в Германии — распределение сырья — поручена частным организациям, которыми управляют влиятельные монополисты.

Это еще не все. Немецкая промышленность стремилась усилить организационные связи между картелями и группами. Два примера обозначат тенденцию. Один из самых недавних и объемных картелей — немецкий союз соли.[600] Заявление, объявляющее об его учреждении, гласит, что хартия картеля вводит принцип руководства, добавляя, однако, что руководитель избирается, а не назначается сверху. Хартия предусматривает, что руководитель отраслевой группы, включающей солевую промышленность, автоматически становится заместителем руководителя картеля. В этом случае тесная связь картеля и группы допускается даже в хартии картеля. Только один случай, известный автору, явно демонстрирует подлинную субординацию картелей и групп: стекольная промышленность, которая, вследствие объединения самых передовых европейских стекольных предприятий Судетской области, столкнулась с полным крахом. Чтобы упорядочить хаос, федеральный представитель по стекольной промышленности организовал стекольный трест, который принял руководство над всеми картелями и всей стекольной промышленностью.[601]

Неудивительно, что вследствие подчинения политической структуры бизнеса картелям последние получили новое название. «Они, как предполагается, представляют абсолютно новый тип организации».[602]

Принудительное объединение немецкого бизнеса в картели почти завершено. Картели полностью признаны. Они осуществляют публичные политические функции, но однако освобождены от принципа политического руководства и остаются под контролем своих собственных участников. Статистические данные роста числа картелей ничего не означают. Между началом войны «и декабрем 1940 г. было создано двадцать новых картелей, и от двадцати до тридцати было распущено».