Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [123]

[выделено курсивом в оригинале]. Истинный социализм, должно быть установлено, является борьбой против произвола и за истинную эффективность». Мотив получения прибыли все еще является сильным и решающим. Свободная инициатива, на взгляд Бринкмана, скована существованием мелких и средних бизнесменов. Но он вынужден признать, что бизнес малого и среднего масштаба находится в состоянии упадка. Влиятельные частные организации продолжают существовать и использовать государственный суверенитет, чтобы укрепить свою власть. Монополистические организации, диктующие цены, фактически живут на субсидии, выплачиваемые из кармана народных масс.

От этого пункта Бринкман продолжает двигаться к серьезному обвинению системы картелей. Стабилизация цен картеля ведет, считает он, к гораздо большей уязвимости свободных цен. Тогда становится невозможным обеспечить устойчивое отношение между обязательными и свободными ценами. Высокие цены картеля не способствуют продвижению модернизации. В частности, квоты картелей, твердо фиксирующие выпуск продукции членов картеля, заставляют своих более продвинувшихся в модернизации участников работать на не модернизированных линиях. Самым худшим, на его взгляд, является тот факт, что в период полной занятости система картелей препятствует автоматическому и полному сокращению затрат производства, сдерживает более высокий стандарт жизни народных масс и предотвращает появление нового поколения предпринимателей. Если система картеля будет продолжать терпеть неудачи, государство должно будет обратиться к более строгим мерам. Оно не будет национализировать промышленность, потому что национал-социализм верит в «духовную», а не в «материалистическую» национализацию экономики. Именно поэтому государство повторно передало частным корпорациям свои авуары в частных банках и в Объединенном стальном тресте. Но государство должно принять на себя дополнительную ответственность, если движение к высокой производительности и к полному использованию всех доступных ресурсов не должно сдерживаться системой картелей.

Картели и группы

Картели действительно стали органами достижения полной занятости в результате сотрудничества с государством и под его давлением. Они стали таковыми, потому что теперь более, чем когда-либо ранее, они являются просто маской, скрывающей власть промышленных империй, которые, таким образом, обеспечили себе контроль над политической структурой бизнеса.

Мы уже упоминали, что корпоративная организация бизнеса была приостановлена, потому что картели использовали новую идеологию для устранения посторонних и расширения своей сети на целые отрасли промышленности и торговли. Некоторые национал-социалистические комментаторы выражали свою ненависть к «процессу вырождения и фальсификации, вызванному подкупом государства картелями».[594] Хотя корпоративная организация была приостановлена, передача политических полномочий картелям все еще продолжается. Следует напомнить обо одном весьма значительном пункте при обсуждении отношений между бизнесом и политической организацией. В организациях картелей, в трестах, в объединениях и в корпорациях акционерного капитала принцип лидерства не преобладает. Во всех этих организациях решает большинство. Но в картелях большинство — это не большинство участников, но большинство квот либо на производство, либо на продажи. Чем больше квота, тем больше право на участие в голосовании. В силу логической необходимости картели поэтому находятся во власти крупнейших участников. Именно они используют полудемократическую форму картелей для того, чтобы захватить контроль над политической организацией бизнеса.

Эта ситуация часто была объектом критики. Фактически никакой аспект экономической организации не получал такого большого внимания, как власть, которую картели осуществляют над публичными, политическими, сословными, корпоративными, самоуправляющимися или автономными органами бизнеса. «Верно, что в торговых ассоциациях [группах] известная идентичность персонала торговых ассоциаций и картелей играла исключительно важную роль и на практике привела к тому результату, что влияние и власть публичных организаций, которым не приходилось регулировать рынок, использовались, чтобы усилить частную власть картелей — так пишет «Frankfurter Zeitung».[595] Один из лучших наблюдателей структурных изменений в национал-социалистической экономике приходит к выводу:

«Оказывается, есть союз между торговыми ассоциациями и картелями, который подразумевает, что организация на ее низшей и поэтому решающей стадии с самого начала ограничена содействием существующих картелей. Сегодня государство серьезно ослабило положение аутсайдеров, так как руководитель торговой ассоциации обладает властью как представитель принудительной организации и таким образом способствует укреплению и доминированию картеля. Картели иногда прямо организовывались группами [электротехническая промышленность и автомобильная торговля], чтобы быть способными провести меры по принудительному объединению. Эта процедура, кажется, началась и в различных областях торговли, которые не были ранее объединены в картели».