Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [126]

являются самые главные немецкие банки и нефтяные корпорации. Две из них — это корпорации, принадлежащие государству. Начальный капитал корпорации составляет 80 000 000 марок, и он может быть увеличен до 120 000 000 марок; 50 000 000 марок разделены на личные доли, дающие множество голосов, 30 000 000 — это акции на предъявителя, которые будут проданы публике. Личные доли, которые должны храниться у учредителей, предоставляют в пятьдесят раз больше прав голоса, чем предъявительские акции, и поэтому доминирование учредителей в корпорации не может быть устранено, даже если капитал вырастет до невообразимой степени. Наблюдательный совет этой новой корпорации читается как список новой немецкой элиты. Его участники — представители партии, государственные секретари Кепплер и Нойман; из военной бюрократии — генералы Томас и фон Хеемскерк; представители государственной службы, нефтедобытчики и производители синтетических нефтяных продуктов, представители угольной промышленности, банков и промышленных групп. Он возглавляется министром экономики Вальтером Функом. Наблюдательный совет — это сплав руководителей промышленных предприятий, высшего партийного руководства, представителей вооруженных сил и министерской бюрократии. Задача новой корпорации состоит в том, чтобы «управлять производством, использованием, и транспортировкой нефтяных потребностей [Германии]» («Frankfurter Zeitung»). Национал-социалистические комментаторы переполнены похвалами этому новому органу, особенно за сотрудничество между правительством и бизнесом. Они предпочитают его старой форме смешанной корпорации, в которой общественный и частный капитал совместно вступали в определенные экономические обязательства. Они полагают, что, отдав правительству влияние в наблюдательном совете, эта организация сможет лучше служить интересам Германии, чем посредством процентов правительства в капитале. Они забывают, что эта корпорация, которая, согласно ее хартии, не занимается и не будет заниматься бурением нефтяных скважин в самой Германии, и не производит и не будет производить в Германии синтетический бензин, чтобы не конкурировать с немецкими поставщиками нефти, эта корпорация имеет дело только с эксплуатацией нефти на завоеванных территориях, приобретенных трудом немецких рабочих и кровью немецкого народа. Прибыль накапливается только в этой гигантской корпорации, в которой большинство голосов — это абсолютная гарантия власти капиталистических учредителей.

Характерно и распределение французской тяжелой промышленности в Лотарингии. Пять блоков: Гекинген, Ромбах, Карлсшутте, Кнеуттинген и Хагендинген, были равномерно распределены среди пяти немецких объединений: предприятиями Штумма, Флика, Рехлинга, Клекнера и Геринга. Эти пять промышленников, правда, в настоящее время просто опекуны. Но официальное объявление добавляет, что у опекунов будет возможность приобрести их тресты после того, как будет установлен мир.[613]

Технический прогресс и монополизация

Германизация и отчуждение еврейской собственности в пользу арийцев открыли новые области для тенденций централизации немецкого бизнеса, но не они являются реальным источником. Монополизация — это прежде всего результат глубокого технического прогресса, начавшегося приблизительно с 1930 г.[614] Мы можем даже утверждать, что технический прогресс в течение прошлых десяти лет обладал такой степенью и такой глубиной, что он заслуживает названия промышленной революции. Основа этой промышленной революции — новые химические технологии. В немецкой промышленности смешанные заводы, то есть объединения железа и угля, горной промышленности, металлургии и инженерии всегда играли решающую роль.[615] Целью была и остается основа промышленного производства, и каждый сталелитейный завод, каждый крупный машиностроительный завод боролся за угольный базис. Очень скоро новые методы обработки угля сделали приобретение угольного базиса жизненно важной необходимостью для химической промышленности.[616] Отрасли тяжелой промышленности были сверхкапитализированы — мы постоянно подчеркивали этот факт. Их расширение, даже их дальнейшее существование было обусловлено государственной помощью и введением новых технологических процессов. Государственная помощь с готовностью предоставлялась с 1930 по 1933 г. Мы показали, что поддержание картелей и тарифной структуры в этот период и сразу же после него субсидиями было равнозначно спасению промышленной структуры. Новые технологии предоставили второе направление прогресса. Но он начинался не в государственной бюрократии; он брал начало в самом механизме капиталистического производства, опровергая веру тех, кто считает, что капитализм потерял свою динамику. Однако если новые технологии брали свое начало в пределах этого механизма, они тем менее не могли быть использованы в его рамках. Предполагаемые начальные затраты были огромны. Финансовые риски, ложившиеся на плечи предприятия, когда, например, оно предпринимало строительство нового предприятия по переработке угля, были весьма значительны. Инвестиции могли быть полностью потеряны, или же в течение многих лет нельзя было ожидать каких-либо доходов. Из этого следует, что только богатые предприятия, предпочтительно те, которые участвуют в различных видах экономической деятельности, могли рисковать такими новыми инвестициями и участвовать в новых и неиспробованных процессах. Но как только процесс стартовал в одном объединении, другие вынуждены за ним следовать. Один случай может разъяснить ситуацию. Ведущее калийное объединение,