Бег по песку - [14]

— Да нет, что… ты! — засмеялся я. — Вот когда напишу танго, оно станет известным, то тогда… может быть… А пока… — я протянул руку ладонью кверху. — Я простой и открытый. Особенно для друзей детства. Фернандо хлопнул своей пятернёй по моей руке и пригрозил:

— Ну, смотри! А то устроим тебе тёмную!

— Это с кем же? С ней, что ли? — я кивнул на показавшуюся на террасе Карлоту.

— Найдём с кем! — он воровато оглянулся. — Здесь вокруг полно других «друзей детства», накостыляем будь здоров! И без женщин желающих много.

— На что идёт набор желающих? — поинтересовалась Карлота, услышав последнюю фразу из нашего разговора.

— Меня бить собираются, — ответил я как можно жалобнее, всем своим видом выпрашивая чью-нибудь защиту.

— Да, дело нужное! Я бы даже сказала — необходимое! — соглашательским тоном вынесла приговор Карлота. — Единственное, что меня возмущает, так это: почему «без женщин»? Почему ущемляются их права? Где справедливость? Я буду жаловаться! На ближайшем семейном совете (когда приедет мама) я вынесу этот вопрос на рассмотрение. Какие всё-таки мужчины коварные типы: как что-нибудь плохое, так женщинам можно; а как что-то хорошее и полезное для общества, так: «без женщин»!

Мы слушали её оба и улыбались: я — с глуповатым восхищением, а её отец — с умильной гордостью. Она оглядела нас надменным взором и добавила, уходя в дом:

— Я открыла несколько разных банок консервов и их содержимое уже греется в микронде, будет готово минут через пять. А вы поставьте на стол тарелки, вилки и хлеб, — и скрылась в густой тени внутреннего коридора. Но я успел крикнуть ей вслед:

— Ради пользы обществу — я согласен! Когда состоится показательное избиение?

— Бедненький! — донеслось из глубины дома. — Под старость лет он так к этому привык, что даже стало нравиться!

Мы, с её отцом переглянулись и одобрительно засмеялись.

— Она у меня такая! Себя в обиду не даст!

— Да кто её обидеть то собирается? — возразил я.

— Это тебе просто повезло, — доверительно начал Фернандо. — Ну, там, в автобусе. У неё с детства была вредная привычка грызть ногти, и я всегда с этим боролся. И почти отучил! Даже не помню, когда она в последний раз это делала. А там забылась, и ты её ловко подколол. Молодец! Это её и вывело немного из себя. А так она попикироваться мастак и любит поспорить и разыграть любого. Один момент! — он быстро вошёл в дом и через минуту вышел с тремя стаканами, тарелками, вилками, хлебом и огромной бутылью вина. Всё это выложив на стол, расположенный с краю двора, под навесом, продолжил: — От неё почти все её друзья в шоке, не выдерживают долго её шуток и насмехательств, вернее не понимают всего её юмора и весёлости и быстро обижаются.

— Так им и надо! — высказал я своё мнение. — Не понимают шуток — им же хуже. А как её жених? Или она его щадит?

— Даже сам не пойму, — признался Фернандо. — Она над ним издевается, как только хочет, а он в ответ только молчит и улыбается. Может этим он ей и нравится?

— А может он просто дебил? — высказал я своё предположение.

— Не могу судить с уверенностью: видел всего пару раз. Да шут с ним! Давай присаживайся! Такого вина, как у меня, ты наверняка ещё не пробовал! — сам сел первым, лицом к морю и принялся откупоривать бутылку с вином.

Я же, в ожидании Карлоты, сел лицом к дому, не желая лишний раз пропустить её выход. И когда она появилась, с высоким блюдом чего-то парующего в руках, у меня внутри всё как-то приятно сжалось и замерло, ладони мои вспотели, а дыхание, почему-то, спёрло. За это время она успела переодеться и выглядела прямо-таки потрясно. На ней был короткий розовый сарафан, смело открывающий её литые стройные ножки. Плечи тоже были открыты: на них были только две узенькие полосочки ткани. Волосы она собрала пучком в большой, пышный хвост, глаза были широко открыты и смотрели вызывающевесело.

— За целую ночь я сама зверски проголодалась. Ведь почти ничего не ела, — она поставила миску на стол. — Ну, если не считать какого-то чая из каких-то трав.

В горле у меня почему-то было сухо, и ни говоря ни слова я просто отодвинулся вправо, жестом показывая на освободившееся возле меня место. Но Карлота этого не заметила, или может, сделала вид, что не заметила, и уселась напротив, потеснив своего отца и заставив подвинуться.

— Завтрак я приготовила, а обед, папа, ты делаешь!

— Приготовила?! — Фернандо с подозрением присматривался к содержимому блюда. Крупные куски мяса и чориса были смешаны там с картошкой, фасолью и ещё несколькими составляющими и всё это плавало в густом томатном соусе. Он принюхался:

— Правда пахнет всё неплохо и, думаю, с вином пойдёт за милую душу. Но! В обед я тоже сделаю что-нибудь подобное, попроще.

— Что хочешь! — согласилась его дочь, раскладывая половником пищу нам на тарелки. — Главное — что бы было вкусно и побольше салата.

— Ещё бы! — Фернандо ловко наполнил стаканы. — Салат я тоже люблю, — неожиданно он, глянув мне за спину, сдвинул брови, — спрятал улыбку и проворчал, как бы про себя, но довольно громко: — О! Сунет, старый чертяка!

— Тоже мне, молодой нашёлся! — раздалось справа, сзади меня. Я оглянулся и увидел высокого стройного мужчину, уже в летах, но крепкого, загорелого и с чёрной курчавой бородкой. В его прищуренных глазах было столько лукавства и весёлости, что он мне сразу понравился, и вызвал к себе симпатию. Мужчина подошел к забору со стороны своего сада, как раз возле стола и, уперев руки в бока, поздоровался: