Бедовый мальчишка - [112]

Рублеву не хотелось показывать спектакль до приезда Василия Ивановича, его готовили в подарок дорогому гостю. Но после некоторого колебания он согласился.

В зрительном зале был погашен свет. Со сцены объявили:

— Тише, граждане! Ввиду задержки товарища Чапаева начинаем пьесу «Освобожденные рабы».

Задевая колечками за шершавую веревку, медленно раздвинулся занавес.

Народ жадно, безотрывно смотрел на сцену. За большим столом, уставленным тарелками и вазами, сидел толстый барин в клетчатом жилете и черном галстуке.

— Дунька! Еще курочку подай! — басовито закричал он, стуча по тарелке вилкой. — Да соусов побольше подлей. С ними очень вкусно.

Началось второе действие, когда приехал Чапаев. Сбросив в сани тулуп, он вбежал в коридор и, приглядываясь в полутьме, тихо подошел к раскрытой в зрительный зал двери.

На сцене понуро стояли мужики в рваных зипунах, а перед ними расхаживал, прихрамывая, барин и грозил:

— Барской земли захотели… Я вам покажу сейчас!.. Староста! Выпороть бунтовщиков!

— Слушаюсь, ваше сиятельство! — вытянулся в почтении красноносый староста.

Чапаев топнул ногой и крупными шагами направился по коридору за кулисы. Возбужденный, в расстегнутой бекеше, вошел он на сцену. Выбросив вперед руку, он закричал наряженным под мужиков артистам:

— Что же вы смотрите? Их двое, а вас пятеро! Вяжите их, пауков!

На минуту артисты в недоумении и замешательстве уставились на Василия Ивановича, но решительный, грозный вид его заставил их прийти в себя. Они кинулись на барина и старосту и под общий смех публики утащили их за кулисы.

На полу осталась подушка, выпавшая из-под сюртука растрепанного «барина». Шагнув через нее, Чапаев подошел к краю помоста.

В зрительном зале захлопали в ладоши, закричали «ура».

Василий Иванович снял с головы папаху. В наступившем молчании сказал:

— Вы меня, товарищи, извините и за опоздание и за то, что спектакль прервал. Николаевку проезжал, мужики упросили речь им сказать. Пришлось выступить. А от вас в Пугачев должен спешить.

В зале опять захлопали в ладоши.

— Когда кончится война? — разрезая кулаком воздух, заговорил Чапаев. — Война кончится, граждане, тогда, когда вы все сообща поможите Красной Армии осилить кровожадных вампиров капитала, по-другому говоря — белопогонников и иностранных захватчиков. А когда мы отстоим нашу советскую власть, то жизнь построим такую… старики в пляс пустятся!

После речи Чапаева уговорили остаться смотреть спектакль. Он был повторен сначала. В третьем, последнем действии восставшие крестьяне с вилами и топорами пришли в усадьбу. Перепуганный барин спрятался под стол. Василий Иванович приподнялся с лавки и весело закричал:

— Тащите его за ноги, толстопузого!

По окончании спектакля Чапаев поблагодарил исполнителей за постановку.

— Хорошо играете, как настоящие актеры! — говорил Василий Иванович, пожимая артистам руки. — А Рублев, Рублев, ишь как набаловался, артист!

И Василий Иванович смеялся до слез, похлопывая улыбающегося Алексея Дмитриевича по плечу.

Квартирант

Рассвело давно, но на улице было пасмурно от низко нависших над землей туч.

В кухонное окно сочился слабый свет. В печке горели, шипя и чадя, дрова.

Наталья Власовна разрезала большую золотисто-оранжевую тыкву. Из влажной, рыхлой мякоти она вынимала белые скользкие семена и бросала их на сковородку.

На полу ползала белокурая девочка, катая по сучковатым половицам уродливую картофелину. Четырехлетний мальчик сидел верхом на опрокинутой табуретке и хлестал ее поясом.

— Но, но, Карий! — покрикивал он. — Заленился, леший!

Отворилась дверь, и с клубами пара в избу вошли председатель сельсовета Терехин и молодой военный.

— Здравствуй, Наталья Власовна! — певуче проговорил Терехин, обирая с бороды сосульки.

Хозяйка засуетилась, стала приглашать гостей в горницу.

— Мы по делу, — сказал председатель. — Квартиранта к тебе хотим поставить… переночевать.

Наталья Власовна вытерла о передник мокрые руки, отворила в горницу дверь:

— Проходите. У меня тут чисто, порядок.

Парень в нагольном полушубке внимательно оглядел горницу и отозвался о ней одобрительно.

— Ну, Власовна, мы за квартирантом пойдем. Так, товарищ Исаев? — спросил военного Терехин.

Тот кивнул головой и обратился к женщине:

— Мы, хозяюшка, заплатим, будь спокойна.

— А кто он такой, жилец-то ваш?

— Чапаев. Слышала, поди?

Хозяйка ахнула:

— Неужто сам Чапаев? Ему, может, у меня плохо покажется, не понравится. Он человек большой…

— Понравится, мать, — улыбнулся Исаев, надевая на примятые волосы кубанку.

Как только Исаев и Терехин ушли, хозяйка начала убирать в доме. Никогда еще, казалось, Наталья Власовна не старалась так усердно: влажной тряпицей протерла стол, подоконники, двери, вымыла в горнице полы, расставила табуретки. Наталье Власовне хотелось, чтобы Чапаеву у нее понравилось.

Детей она посадила на печку. Дала им по кусочку тыквы и приказала:

— Сидите у меня смирно!

Во дворе зазвенел колокольчик, заржали лошади, и Наталья Власовна с непокрытой головой кинулась встречать гостя.

Из саней вылез Василий Иванович. Черная бекеша на нем была туго затянута ремнями, на красном донышке папахи поблескивали звездочки снега.