Бедность, или Две девушки из богемы - [11]

— А что, они нам не будут мешать?

— Мне-то по барабану. А ты сам смотри. А то вдруг застрема-

ешься и не встанет… Вот Наташка недавно привела… Ну и ничего!

Веришь? А я сначала ей позавидовала. Пиздец — красивый парень!

В другой раз Сережу покоробила бы эта фраза, но сейчас ему

показалось, что вместо Жени говорил кто-то другой. В этом стран-

ном месте за нее мог разговаривать кто угодно. Голые лампочки

раскачивались сами по себе, в окна с бешеной силой лупил дождь.

33

Женя втолкнула Сережу в одну из комнат, где стояла только голая

пружинная кровать, и включила тусклый свет еще одной свисающей

почти до пола лампочки.

— Презик есть? — спросила она.

— Нет.

— Ну и хорошо. Никто не любит с презиками. А этот, как

его, Коля, вечно: «Побежали за презиками». Я ему: «Да ты что, я

хрупкая, твою мать, девушка, куда побежали? Стометровку что ли

побежали? Мы трахаемся или в Олимпиаду-80 играем?! А раньше

резинок вообще не было. Нам преподша говорила в педе: «Я стою

перед вами, как памятник шестидесятым, потому что тогда вообще

не предохранялись».

— А что это за стук за окном? — спросил Сережа.

— Да строители какую-то яму роют. Яма-то тебе чем помешала?

Сережа сел на пружины и погрузился в глубокие размышления.

Он разрывался между страстным желанием овладеть Женей и по-

пыткой понять, как он здесь оказался — он, аристократ, человек

умный, разборчивый и придирчивый.

Стоило ему качнуться, железная сетка громко скрипнула, так

что всё, на что у него хватило сил: бросить за спину матрас и поду-

шку и упасть на них, безвольно свесив руку. Но это делало картину

еще более убогой. Что-то вроде «Проститутка у постели больного, и больного безнадежно».

ПРОКЛУС, ФИЛОН И СЕКСТ ЭМПИРИК

Разделась Женя молниеносно. Сережа ничего не успел понять.

И, глядя на нее, уже через секунду обнаженную, он в очередной

раз, как уже бывало в таких ситуациях, поймал себя на неприятном

пустотном ощущении: ну и что, голая женщина, только и всего, как

в бане.

Ты только что был готов сделать все, чтоб раздеть ее, и вот —

ничего, никакой тайны. Хотя (по мнению автора) голая женщина

гораздо загадочнее одетой.

34

Женя стояла черным силуэтом на фоне окна. Она была прекрасна, но Сережа был так мучительно болен – именно болен, потому что

влюбился, что ее образ и эта комната, и эта скрипящая кровать…

Дверь, которая не закрывается. Бухающие рядом бомжи. Строители, ночью в дождь роющие какую-то обширную и никому не нужную

яму… Всё не совпадало между собой.

— Ты что? — спросила Женя.

— Да нет, я как лестница в небо, как дым над водой, — бодро

ответил Сережа, даже вскочил.

— Тебя эти алкаши что ли напрягают? Если что, они у меня

мигом на матах отсюда вылетят. Не бойся, я могу негромко при-

творяться. Я знаю: вы все любите, чтобы мы стонали, это для вас

типа кайф. У меня был парень, как его, забыла, он всегда говорил:

«Громче, громче!», а я ему отвечала: «Я что тебе — магнитофон

кассетный?»  Смешно же, да? Он мне: «Громче!», а я ему про

магнитофон.

Женя приблизилась к Сереже. И тут он понял, что всё идет как

надо, она ему  нравится вся — от коленок до кончиков коротких

волос, вьющихся на затылке. Сейчас, конечно, быть бы чуть-чуть

попьянее, ну да ладно…

ОБУЧЕНИЕ ИСКУССТВУ ПИСЬМА С ГИГИЕНИЧЕСКОЙ 

ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

— Меня сын по коленке молотком ударил, — сказал старик

в бандане с кружкой пива. Происходило всё в Доме Актера, где

богемные личности, как водится, и коротали свой досуг, презирая

мажорские клубы — большие, со цветомузыкой, под звуки которой

резвились исключительно недалекие в своем развитии подростки.

— Здесь Галя — мой фэйс-контроль, — продолжала «бандана», указывая на юную особу за стойкой. — Да, мало что от этого фэйса

уже осталось. А так — я соло-гитарист в группе «Восемь мужей

Элизабет Тейлор», — неожиданно заключил старик, всё время нервно

оглядывающийся по сторонам, как будто его преследуют.

35

Сережа внимательно посмотрел на него:

 — Я тебя вспомнил! Это же ты в прошлый раз на концерте

упал со сцены!

— Упал, а что такого! Многие небьющиеся предметы падают и

разбиваются, а я, как противоударные часы, — никакого эффекта.

Завалился вместе с гитарой. На какую-то телку, она и смягчила

удар. Но, — доверительно произнес старик, — между нами, любой

мужик раз в жизни должен сделать это — полежать на бабе, — тут

он беззубо рассмеялся, причем его позвоночник неестественно

искривился. — Иначе жизнь на Земле прекратится. Нельзя думать

только о себе. Вот если бы наши предки думали только о себе, где

бы мы сейчас были?

— То есть ты лежал на ней, думая о судьбе человечества? —

спросил Сережа.

— Конечно, а ты как делаешь? Кстати, ты не в курсах: нам группу

переименовывать? Тейлор в последнее время замуж не выходила?

А то придется девятого искать. У нас и так уже солистов — трое. И все

на сцене. И лезут к одному микрофону, дерутся за него. Дерутся

плохо, по морде друг другу не попадают, так, только руками машут.

— Ты же сам поёшь.

— Пока они заняты, кому-то надо петь. Ты не думай, — дове-

рительно сказал старик, — курю только через бульбулятор.

Подошел Семен, схватил Сережу и резко потянул за собой:

— Ты что?!

— Ты на него посмотри. Оставь в покое эту головку от патефона.