Бедность, или Две девушки из богемы - [13]
— И правильно, что без трусов.
— Да не, я понимаю, это же природа.
— Природа! А совесть куда?
— И совесть тоже природа.
Женя прижалась к Сереже.
— Теперь ты расскажи что-нибудь.
— Как говорят французы, обожаю такие просьбы… Ну ладно, слушай. Встретились однажды девушка с характером, девушка без
адреса и девушка с гитарой.
— Да ну! И что?
— И выяснили, что они уже не девушки.
— Сам придумал? Это скучно. Давай другое что-нибудь.
39
— Тогда слушай. У нас в пионерлагере на полянке стоял па-
мятник пионеру, выкрашенный в синий цвет. Почему в синий? Этот
пионер посинел оттого, что был утоплен. Однажды, много лет назад, один пионер курил возле пожарного стенда. Вожатый увидел это, схватил со стенда топор и разрубил пионера напополам. Куда девать
тело? Очень просто: рядом протекает река Илим. Вожатый бросил
тело пионера в реку. С тех пор синий пионер каждую ночь выходит
из реки, бродит по лагерю и ищет того вожатого. Но, в общем, ему
без разницы, для него все равны, он же не знает, что вожатый давно
уволился, он набрасывается на любого человека и душит его, пока
тот не посинеет.
Женя поежилась:
— Хорошо, что ты мне это утром рассказал. А то бы я всю ночь
ждала этого пионера.
— Или вот еще история, — продолжал Сережа, — про
человека, который разучился есть. Жил человек, который раз-
учился есть. Все вокруг говорили: «Как же ты живешь и ничего
не ешь? Садись, поешь с нами». А он отвечал: «Я не умею». И что
ты думаешь: дожил до девяноста лет, а все, кто ели, умерли
молодыми.
— Странная история, — сказала Женя. — Кстати, давай спу-
стимся в нашу столовую на первом этаже и поедим.
Они быстро оделись. Одеяло и подушка остались на месте.
— Кому-нибудь пригодятся, — сказала Женя.
ПУТИ ВЕТРОВ
Они сели, подошла аккуратная молчаливая девочка — как
определил бы Блок, «несказанное». Сережа сделал заказ. Цены его
приятно удивили.
— Теперь всегда буду здесь заказывать.
— Ага, ты сначала прорвись к нам в общежитие, — сказала
Женя. — Вон, видишь Колю (Коля, ее бывший, с каким-то нечелове-
ческим аппетитом за соседним столом ел яичницу). Ты думаешь, он
40
добрый? Знаешь, какой он злой? Он тебя не убил только потому, что
не хотел мою психику травмировать. А встретит на улице и убьет.
— Ну, это еще неизвестно, —уклончиво ответил Сережа.
В то же время, он понял, что какое-то обстоятельство
именно здесь его тревожит, и стал потихоньку приглядываться
к публике.
Стоило ему усилить бдительность, как за стол плюхнулась за-
спанная Наташа — соседка Жени по комнате. В ее стоящих дыбом
волосах что-то запуталось: или бигуди, или расчески. Она глядела
на мир глазами, которые то многозначительно сходились, то раз-
бегались в разные стороны.
— А где вы были? — спросила она. — Вас всю ночь не было.
А я в душ пошла, смотрю, вся ночнушка мокрая. Значит, что-то
снилось. Пашка — точно. Он мне сказал: «Я все равно тебя изна-
силую». А может, не Пашка снился…
Сережа продолжал размышлять. И тут до него, наконец, до-
шло, что, кроме Коли, продолжающего с редкой прожорливостью
употреблять яичницу, они с ним были единственными мужчинами
во всем зале.
— Это какой-то гарем? — спросил он Женю. — Чей? Вашего
декана? Или заведующего общежитием? Или вы убиваете всех
пацанов и пьете их кровь?
— Сережа, смотри, — Женя стала объяснять ему суть вещей
как пятилетнему ребенку. — Это педагогический институт, поэтому
общежитие у нас женское. А Коля — он родственник чей-то, тут к
нему постепенно привыкли, да он и сам доволен. А такие, как ты, приходят и уходят.
— А наркоманы наверху?
— А что наркоманы? Им не до нас. Они через крышу лезут.
Подошла та же словно выточенная из слюдянского мрамора
коротенькая официантка и принесла Наташе кисель, которому она
обрадовалась так, что захлопала в ладоши.
— Допустим, — не унимался Сережа. — А что это был за блок-
нот, когда ты все время писала в кафе?
— Она, когда видит мужчину, всегда записывает схему мужского
и женского начал, — объяснила Наташа. — Вид релакса. Вот смотри: 41
И она нарисовала на салфетке:
xxxxxxxxxx
xxxxxxxxxx
xxxxxxxxxx
— это женское.
А
X X X X X X
X X X X X X
— это мужское.
— Кстати, — продолжала Наташа, — все мужчины делятся на
две равные категории. Вот тебе что в нас больше нравится: грудь
или попа?
— Ноги, — машинально ответил Сережа. И после никогда
внутренне не мог отказаться от этой доктрины.
РЕЧЬ КОСМОПОЛИТА
Поздно вечером Сережа погрузился в любимый красный трам-
вай, последний, судя по всему, — был час ночи, с удовольствием
предвкушая, как долго и запинаясь, водитель будет объявлять:
«Остановка Карла Либкнехта».
Трамвай был почти пуст. Но сидевший на соседнем сиденье
художник-сюрреалист Сюриков увидел Сережу и демонстративно
свесил голову, изображая пьяного изгоя, которого никто не любит.
Эти его выходки были в порядке вещей, поэтому им не удивлялись.
Напротив, все ему подыгрывали.
Сюриков выдавал себя за прямого потомка Сурикова, художе-
ственные принципы которого не принимал, поэтому в знак протеста
и переделал свою фамилию.
Дома у него было три книжки, которые он постоянно читал и
всем пересказывал. На выставки Сюриков летом приходил в ва-
ленках, а зимой — в тапочках на босу ногу. Тапочки были разного
цвета. В руках — трость самого Девяткина. . Рука что-то ищет в
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.