Базельский мир - [26]
Комин посмотрел на меня и молча кивнул.
На следующее утро я проснулся с больным горлом. Ночное сидение на лавочке обернулось простудой.
Пока брился, перед зеркалом репетировал свой разговор с Лещенко. Главное было убедить его, что Комин — пустяковый кадр, сорокалетний взбалмошный мальчишка, не достойный внимания серьезных людей. Я допускал, что весь вечер за нами следили, возможно, даже прослушивали. Поэтому врать было нельзя. Нужно было надергать из разговора фраз и деталей, которые бы подчеркивали безобидную сумасбродность коминских затей. Обязательно ввернуть пример с леваками, закидавшими краской фасад банка. Связываться с такой публикой никто не хочет. Вот и показать, что Комин — такой же. Юродивый, шут, революционер-переросток. У меня складывался связный и убедительный рассказ, в конце которого нужно было твердо сказать, что я свое дело сделал, связываться с Коминым больше не намерен и пусть оставят меня в покое. «Впредь можете рассчитывать на меня, но только как на часового консультанта», — как-нибудь так. Вяловато, но сойдет. Хрипотцы в голосе подпустить, больное горло — это даже кстати.
Я еще пару раз повторил на разные лады заключительную фразу и, достигнув нужной твердости, набрал номер посольства. Ответила секретарша, она сказала, что Лещенко нет на месте, надо ли ему что-то передать. «Передайте просто, что звонил Завертаев», — попросил я.
Через минуту раздался звонок.
— Привет, Володя! — раздался бодрый голос Лещенко. — Есть новости?
— Да, есть, — ответил я. — Я встретился с Коминым.
— Знаю, — протянул Лещенко. — Как поговорили?
— Хорошо поговорили, только, мне показалось, Александр немного перегорел, я имею в виду, в психологическом смысле. Нервы у него сдают, какие-то идеи странные…
— Что за идеи?
— Ну, БазельУорлд, это выставка часовая в марте… он собирается устроить там акцию, не акцию, даже не знаю, как это назвать…
— Комин был один? — неожиданно прервал меня Лещенко.
— В смысле? — не понял я.
— На встречу с тобой он пришел один?
— Один, — сказал я и тут же осекся. — Пришел один, но потом мы поехали в бар, там было еще три человека, студенты или что-то в этом роде.
— Как их имена? — резко спросил Лещенко
— Не помню, — я чувствовал, что теряюсь, разговор пошел совсем не так, как я предполагал. — Да у них и не имена, вроде клички какие-то…
— Что за клички?
— Вроде Лео, Ник или Вик…
— Какие же это клички, — заметил Лещенко. — Нормальные имена. А третьего как звали?
— Кажется, Батист.
— Откуда они?
— Я не знаю.
— Ты сказал, что они студенты.
— Я сказал, похожи на студентов. Вроде, они из ЕТХ…
— Значит, трое из ЕТХ, — подытожил Лещенко. — Лео, Батист и Вик или Ник. Что еще про них можешь сказать? Какие-то особые приметы?
— Да я их не разглядывал. Выпили пиво и разошлись.
— Вспомни, пожалуйста, будь добр, — в голосе Лещенко зазвенела сталь, которая по идее должна была звенеть в моем голосе.
— Ну, один из них, Виктор, он инвалид, колясочник.
— Так значит, Виктор! — сказал Лещенко. — Не Ник и не Вик, а Виктор! Володя, ты сконцентрируйся. Тут мелочей не бывает, сам знаешь.
— Я понимаю, — я поймал себя на том, что начинаю оправдываться, — просто, по поводу этого БазельУорлда, этой акции…
Лещенко снова не дал мне сказать.
— Комин говорил тебе, что собирается еще с кем-то встречаться?
— Когда?
— Вообще, когда угодно. На этой неделе, на следующей…
— Он говорил, что собирается ехать в Ла-Шо-де-Фон, к каким-то часовщикам, как раз по поводу выставки.
— Когда?
— Вроде в следующую среду.
— Просил тебя поехать с ним?
— Да.
— А ты?
— Я отказался.
— Почему?
— Я не могу. У меня полно работы. Как раз в среду очень серьезный клиент.
— Что за часы?
— Что?
— Что за часы ты собираешься втюхать этому клиенту, Володя? Какая марка?
— «Бреге», — соврал я. Никакого клиента на среду у меня не было.
— Цена вопроса?
— Двадцатка, — выпалил я, не задумываясь.
— Хм, молодец, — похвалил меня Лещенко. — Значит, так. В понедельник, после обеда, к тебе приедет от меня человек. Он возьмет часы за двадцатку, чтобы бизнес твой не страдал. Своего клиента перенеси на другой день, в среду езжай с Коминым, а в четверг жду от тебя звонка. Всё! Бывай здоров, до связи!
— Подожди, так не пойдет! — крикнул я, но в трубке уже звучали короткие гудки.
Я набрал тут же номер посольства.
— Лещенко нет на месте, — ответила секретарша.
Человек от Лещенко назвался Николаем. Он был ростом под два метра и одет в черный костюм, туго стягивающий торс. Шея в обычном анатомическом понимании у него отсутствовала, стриженный бобриком затылок расширялся за ушами и переходил в плечи, раздольные, как палуба авианосца. Когда мы вошли в бутик «Байер», Николай проигнорировал приветствия субтильных менеджеров, лишь ответил на короткий кивок охранника Поля, малого точно таких же пропорций.
Усаживаясь, Николай попробовал на прочность стул, молча отказался от предложенного кофе и застыл, покойно уложив на полированной поверхности стола свои кулачищи.
Старший менеджер Штольц внес в зал поднос с часами и поставил его на стол перед Николаем.
— Вуаля!
Богато вылепленные надбровные дуги Николая остались неподвижными, лишь стул под ним коротко скрипнул.
Роман о хрупкости мира и силе человека, о поисках опоры в жизни, о взрослении и становлении мужчины. Мальчишка-практикант, оказавшийся на рыболовецком траулере в эпицентре катастрофы, нашел в себе силы противостоять тысячеликому злу и победил.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…