Базельский мир - [24]
Просто так уйти с Лимматкай у нас, конечно же, не получилось. Едва мы отошли на двадцать шагов от первого поста ночных бабочек, перед нами выросла мощная фигура в куртке с накинутым капюшоном.
— Привет, парни! — раздался голос из-под капюшона. — Хотите развлечься?
— Нет, спасибо! — торопливо отказался я. — Мы просто немного заблудились.
— Откуда вы, парни? — поинтересовался капюшон.
— Из России.
— Русские! — обрадовался капюшон. — Конечно, вы заблудились! Вам нечего делать здесь, на улице. Уличные девочки не для вас. Русские любят все только самое лучшее! Пойдемте, я покажу вам заведение. Там совсем другие девочки, высший класс! Как раз для русских! Я знаю русских! У меня много русских друзей! Все русские любят только самое лучшее.
— Спасибо, не надо! — твердо сказал я.
— Девочки — высший класс! — Капюшон обратился к Комину. — Есть две бразильянки, новенькие. Просто огонь!
— Спасибо, в другой раз, — помотал головой Комин.
— Есть гашиш, очень качественный, — не унимался капюшон.
— Нет, спасибо.
Капюшон сплюнул в сторону сквозь зубы и растворился в темноте.
— Во дела! — Комин захохотал.
— Эх, ты, революционер! — Ругаться с Коминым мне совершенно расхотелось.
Вскоре мы оказались на Банхофштрассе, расцвеченной рождественской иллюминацией. Магазины по случаю грядущих праздников работали до одиннадцати и соревновались друг с другом в великолепии оформления витрин. На улице было полно народу. Вкусно пахло глинтвейном. В одном из переулков на фанерных трибунах, взгроможденных одна на другую в виде елки, рядами выстроился хор и исполнял рождественские гимны. Мы взяли по глинтвейну и уселись на скамейку, глазея на нарядную публику и россыпи сверкающих огней в черном небе над Банхофштрассе.
— В этом году сделали новую иллюминацию, — принялся я объяснять. — Там высоко невидимые поперечные растяжки, с них свисают нити с шариками, десятки тысяч шариков, зажигаются разными цветами по команде компьютера. И так вдоль всей улицы. Получается объемное мерцающее облако. Компьютерное облако. Только с ним не нужно бороться.
Комин взвился.
— Нужно! Еще как нужно! Людей зомбируют этими огоньками, этими песенками, а цель одна — заставить их тратить огромные деньги на ненужную чепуху. Фантомная экономика. Целый год они сидят офисах, производят фантомы, обменивают фантомы на фантомные деньги, а потом фантомные деньги обменивают на вот эту мишуру из бутиков. Потребление и больше ничего. Это и цель, и стимул, и способ существования. Мерзость! — выпалил он в сторону елки.
— Так Рождество же! — возразил я. — Праздник! Люди радуются. Что здесь плохого?
— Чтобы радоваться Рождеству, не нужно тратить миллиарды долларов на мишуру. Вспомни, в нашем детстве — мандаринка, кулек конфет — и радость. А здесь — где ты видишь радость? Вот этот что ли радуется? — Комин довольно бесцеремонно ткнул стаканчиком с глинтвейном в сторону проходящего мимо мужчины в дорогом пальто, в обеих руках у которого было по вороху пакетов из дорогих бутиков. Галстук сбился набок, на раскрасневшейся физиономии читалась лошадиная покорная усталость.
— Может, и радуется, — я проводил мужчину взглядом. — Накупил подарков для всей семьи. Молодец.
— А сколько он на это потратил, как думаешь? Тысяч пять?
Я присмотрелся к названиям магазинов на пакетах.
— Думаю, больше.
— Вот! И сколько их таких, только здесь и сейчас, на этой улице. А на других улицах? В других городах? По всему миру? И что у них в этих пакетах? Ни-че-го! — отпечатал Комин. — Труха! А если бы эти деньги да пустить на гранты ученым, на развитие технологий, нормальных, полезных технологий…
— Стоп, Саня, остынь, — я похлопал его по плечу. — Рождество тебе не перебороть. Пытались многие. Даже здесь. Цвингли с Кальвином — фрески в церквях замазывали, музыку запрещали, чтоб никаких праздников, никаких плотских удовольствий. Ради чего-то там такого, возвышенного. Как видишь, ничего у них не вышло. Не хотят люди кульку конфет и мандаринке радоваться. И ничего ты тут не поделаешь. Кстати, об этой самой мандаринке. Не поверишь, сколько раз я о ней слышал! Наш человек, из тех, кому за сорок, стоит ему только на Банхофштрассе в предрождественское время попасть, он тут же эту мандаринку вспоминает. В ста случаях из ста! Можешь мне поверить, у меня хорошая статистическая подборка. Так хватит уже, Санечка! Баста!
— Ну, мандаринку, я, действительно, не к месту вставил, — согласился Комин. — Она здесь ни при чем.
— А что при чем? Что ты предлагаешь? Взорвать канализацию на Банхофштрассе?
— Нет. — Комин сделал паузу. — Я хочу взорвать БазельУорлд.
— Что?! — я не поверил своим ушам.
— БазельУорлд, выставка часов и драгоценностей…
— Я знаю, что такое БазельУорлд. Что за дикая идея!
— Не волнуйся! — Комин придвинулся ближе. — Это будет ненастоящий взрыв, никто не пострадает, наши друзья из ЕТХ, те самые, которых мы только что видели, сделают все, как надо. Они сумеют. Мы повергнем БазельУорлд в хаос, высокотехнологичный хаос. Напустим дыма и спроецируем лазером лозунг «Космос вместо бриллиантов».
— Но причем здесь вообще эта выставка? — недоумевал я. — Какая связь между часами и колонизацией космоса?
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…