Байки - [30]

Собака с рычанием рвалась к парню, мешала передернуть затвор. А парень бросил следующий кирпич и попал в голову собаке, потому что она не смогла увернуться: её за поводок тянул к себе охранник, пытаясь прижать карабин к плечу для выстрела. И когда собака упала на землю, он смог выстрелить. В воздух, предупредительным. Передёрнул затвор, а в него летел кирпич, от которого охранник не увернулся.

Кирпич попал в плечо, поэтому прицельного выстрела не получилось, ствол дёрнулся и пуля вошла парню в грудь, в середину. Он наклонился всё-таки за очередным кирпичом, выпрямился, замахнуться и бросить уже не смог. Охранник вкатил в него вторую пулю, он упал.

Следователю он ничего не смог объяснить, потому что иначе пришлось бы про группповуху рассказать, а это такой стыд, не дай - не приведи. Получалось, он просто напал на охранника, ранил собаку. А почему?

Следователь был дотошный, ходил – ходил у этого окна, увидел стёклышки, посмотрел в стёклышки снаружи, пошёл посмотреть изнутри. Ну и стукнуло ему, что, может быть, в этом дело, что-то не то увидел Пашка. Что-то, связанное с мужским – женским душем. Он взял выкопировку плана цеха и сунул его Пашке: что, мол, ты там увидел? Ведь ты там был, когда дневная смена закончилась, а зачем? Ждал кого, чего ошивался в таком неинтересном месте? Говорят, ты пытался в цех войти. К кому?

Пашка жался, не хотелось говорить, а тут Наталья к нему рвётся. В дверь палаты вошла и к нему. Следователь её гонит, а она к Пашке. Тот отвернулся к стенке и говорит: “Вали отсюда, я всё видел и всё знаю. Хватит, поигрались. Ищи другого дурака.” Она такого не ожидала, не понимала, в чём дело, стоит, как пристукнутая. То ли уходить, то ли не уходить. Так а в чём дело?

Следователь понял, что она сейчас всё же уйдёт, и говорит: “Постой за дверью, мне надо с тобой поговорить.” О чём говорить, она же знает только то, что слышала: Пашка ни с того, ни с сего напал на охранника, покалечил собаку, охранник влепил в него две пули. Состояние тяжёлое, к нему не пускали долго. Вышла, стоит за дверью.

Следователь к Пашке: это к ней ты приходил, что ты там видел, где ты мог её видеть, если по времени судя, она была в душе вместе со своей сменой? И суёт ему в нос план цеха. Вот окно, разделённое перегородкой напополам, вот мужской душ, а вот через стенку - женский. Что ты там мог видеть, кроме голых людей, идущих мыться после смены?

Да, оно, конечно… Пашка понял всё сразу, только вот через дурость ему светит статья со сроком. Кирпичами-то он в охранника швырялся, собаку пришиб, а она уж ни при чём. И Наталью ни за что обидел. Ну и чего теперь скрывать, никакой групповухи не было, а была его собственная дурость. И что охраннику, говорят, премию за него отвалили, так и правильно, таких стрелять надо, чтобы потомства не оставляли.

Следователь такого ещё не встречал, он только и сказал: “Ну и ну!” Вышел из палаты, кратко рассказал Наталье, почему Пашка её прогнал.

. Перегородку в том злосчастном окне вывели наружу. Над Пашкой пытались смеяться, но у него оказался чересчур крепкий кулак.

Ну, собственно и всё.

Девки

С дядей Колей я познакомился, приходя к одной из его семи дочерей. Они его, как он говорил, жутко угнетают. “Всю жизнь, - говорил он с тоской, - работаю на трусы и чулки. Чулки рвутся, трусы преют, чулки рвутся, трусы преют. И всю жизнь так. Восемь баб в семье, это как не сойти с ума? Ты посмотри на меня, посмотри. Я ещё не сошёл, потому что понимаю, что меня Бог наказал. Я мужика не сберёг. А Бог тоже Мужик, Он знает, что мужиков надо беречь, а я не сберёг.”

С любой темы он непременно приходил к этой. О том, что его первенец Юрка прожил около года всего, он не сберёг мужика и... Опять на эти рельсы. О том, что мужики суть основа всех основ, а баб и девок всегда полно, а как воевать, так мужики, а как работать, так мужики. А баба пузо отрастила – да и в декрет. И неизвестно, кого принесёт, может, опять девку. Вот устроились, а? Девять месяцев носит, а неизвестно кого. И не заглянешь, мать его ведь за ногу.

Женоненавистником он не был. Просто считал, что сдуру женился на плохо воспитанной девке, не на такой, что надо. Вот его на войне не убило и он вернулся к своей жене, а его старшей в сорок первом было уже четыре года. Кто ж знал, что так будет. Да и куда ж денешься от жены со своим дитём, это ж кем надо быть! Так он же думал, пацан будет, а нет. И пошли девки, и пошли. Он же пацана хотел, а всё девки получались, как он ни просил жену. И если бы девки толковые получились, а то…

“Ты к Сашке ходишь, я понимаю, ей надо мужика, а не женись, она до чего умна, это не сказать. Ей такой мужик нужен, что ты! Она ракеты запускает, спутники, что ты! Не женись. Железная девка, скрутит тебя, как я не знаю.”

Сашка постоянно моталась в командировках где-то то ли в Капустин Яр, то ли в Плесецк, тогда говорить об этом было нельзя. Да и сейчас можно ли, не знаю. Меня её секретность не интересовала. Она считала, что наши отношения временны из-за её работы, а бросать эту работу она не хотела. Ну и дядя Коля, в общем, был, где-то, прав.

Первой вышла замуж и родила дочку старшая, Людмила. Дядя Коля по этому поводу опечалился: “Вот видишь, снова девка, как я и думал. Не простил меня Бог. И как теперь быть? Как в чём дело! Так ведь Люська гонит меня курить из квартиры, а ты говоришь, в чём дело. Ну при чём ребёнок, если моя квартира, а курить не дают. А дай-ка закурить твоей сладенькой, что ли.”