Байки - [12]

Шрифт
Интервал

А виновник стоял в углу и смотрел на людей более внимательно, чем смотрят бараны на новые ворота. Разглядев хозяйку, он кинулся к ней, чтоб спастись от этого дурно пахнущего чем-то йодно-карбольно-водочным человека. Но излишняя доверчивость бывает чревата. Хозяйка, как могла, налегла на барана, и ветеринар сотворил ловко своё чудо. Ошарашенный болью баран ещё не понимал, что с ним произошло. Застыл в углу и жалобно заблеял.

Хозяйка подняла своего мужа за подмышки, благо была втрое мощнее его. Натянула ему штаны и держа их в пригоршнях, стала переставлять мужа, как мешок с отрубями, к дверям дома. Бросив привычно его на лавку, пошла жарить трофей ветеринару. Тот пьяно пошутил: «Вот, пожалела Николины, сейчас бы досыта наелись». Хозяйка выругалась, плюнула и вышла с кухни.

Ветеринар потянулся к бутылке. Дело сделано, а Никола ничего не подозревая, посапывал и постанывал на лавке.


Секс-шоп


Дуська приехала в областной центр толи с чирьем, толи с опухолью на совет к местным светилам медицины, а заодно и посетить магазин, о котором много слышала в деревне. Называется он «секс-шоп». Что о нём только не болтают в деревне. Теперь, мол, бабы в космос так не стремятся, как в этот магазин. Полгода деньги копила. Соседка такое рассказала, что от любопытства можно пешком сто вёрст до области дотопать.

Глянула Дуська, и впрямь, глаза в разные стороны – чего там только нет! Не придумать и во сне увидеть такое не сподобится. Можно десять жизней прожить и не познать того. Сначала было очень стыдно, но есть такие вещицы – глаз не оторвёшь. Невольно вспоминался то кузнец, то конюх (они в деревне бабам весь «шоп» заменяли). Потом стало любопытно и интересно.

«Но что это за упряжь висит на витрине? Вся в кольцах, блестит как на выездной лошадке председателя, только краше и поменьше. А цена-то, господи, цена-то! Всю конюшню продай, и то денег не хватит на одну уздечку, но не чета нашей гнилой упряжи». Дуська, сгорая от любопытства, спросила:

– А кнут зачем? Ох, какой красивый витень.

Молоденькая продавщица, хмыкнув, подала ей альбом. Дуська открыла и ахнула. На первой фотографии висела голая женщина в узде, подвязанной под потолок. Пятки были притянуты к ушам. Вся в кровавых полосах, а мужик голый, но в сапогах, охаживал её витнём по всему телу.

Дуська невольно почесалась и чувствовала себя, как месяц в бане не бывала. Женщина была затянута в блестящую сбрую. «Мазохизм», – было написано сверху. Дуська слышала это слово, но считала его обычным ругательством, навроде «коммунизм» или «анархизм», а «мазохизм» – это какой же Ленин его разрабатывал?

Она сразу вспомнила своего аспида Тольку, и то как три года назад она попробовала ему не даться. Так он ей такое устроил, что, очнувшись в больнице, она не досчиталась четырёх зубов, трёх рёбер, башка в двух местах проломлена, да ещё по мелочи ой, ой. До сих пор на левой руке два пальца не чуются, правую ногу подволакивать приходится. С места встанешь, в глазах темнеет.

«Оказывается, это не избиение, а мазохизм. Тогда за что же он год отсидел? Жалко мужа… Что с него взять, ведь он служил в Москве, в стройбате, а там такой мазохизм, – подумала Дуська по научному, – что из боёв люди целее выходят, чем они со службы возвертаются».

Сколько ещё интересных вещиц она повидала. Замочки всякие, ошейники (толи для собак, толи для женщин). Кое-что даже примерила. Понравилось, но денег было жаль, да и Толька ещё не совсем доходяга, пусть сам работает лучше.

Её смутили огромные солдатские сапоги, стоявшие отдельно на полке, а рядом горшок, фляга и какое-то оружие – не то миномёт, не то мортира. Она напрягла свой скудный, изрядно отбитый умишко, но не могла сообразить что к чему. «Если эти сапоги надеть на Анатолия, то он из них выпадет при первом же шаге, если надеть прямо у постели, то не сможет вскарабкаться на постель. Если одеть самой, да положить ноги ему на спину, так его потом две недели не разогнуть».

Спросила продавца, но та махнула и сказала: «Это сопутствующие товары». Дуська не допетрила, что это, но нутром догадалась, что не для постели. Для сарая – куда ни шло.

Посчитав деньги купила какую-то десятирублёвую штучку. Для чего она не знала, а инструкция на китайском языке. «Ну, в деревне придумаем, куда деть. Если что, так телушке привяжем на шею, а ещё лучше собаке». И пошла вырезать свой чирей.


Европа в огороде


Прочитал я в газетах, как чисто да красиво живут в Европах люди всякие – датчане, голландцы и прочие народы. И чистота-то у них, и всё прибрано, и ни одной лишней соринки-пылинки али травинки. Заело меня. Сколько можно нас в грязь носом тыкать? Глянул на свои заросли репейников да крапив, сердце зашлось. Взял косу, лопату, топор и давай превращать свою территорию в Европу.

День кошу, два кошу, рублю. Что же им делать больше нечего, думаю. Соседи смотрят, у виска водят пальцем, а дед Евсей ехидно говорит:

– Ты как свою развалюху превратишь в Данию, я тебе столбиков натешу. Границу поставь, а не то какая-нибудь безграмотная коза русская опять тебе всё унавозит тут. Ведь скотина газет не читает. Ей что Дания, что наша дыра – всё одно.


Рекомендуем почитать
Вырождение. Современные французы

Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.


Несчастное сознание в философии Гегеля

В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.


Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.


Зеркало ислама

На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.


Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.