Байки - [10]

Был участковый, тридцать лет правил, а последнее время, как напьются мужики, так нового участкового избирают (все уже перебывали). Да и зачем нам участковый? Все равно закон – тайга.

А по нынешним временам только у нас и жить. Хоть какой-то порядок есть. Коснётся нас цивилизация – тут нам и конец.

Домашнее задание

Наклонив над тетрадью внука полуседую, полу-лысую голову, дед задумался.

– Ты что, дед, устал что ли? А как мне было на трёх уроках мучаться в школе?!

Деду стало стыдно, и он судорожно стал выводить цифры и подсчитывать какие-то несуразные, запутанные до маразма, задания.

– Вот мы учились: дважды два – четыре, и всё. А тут ведь тоже четыре, а попробуй, докажи. Мозги скрипеть начинают.

– Дед, опять мне тройку поставят за твою писанину. Мало тебя бабушка ругает! И не лезь со своими примитивными доказательствами.

Дед закипал, но терпеливо выводил: «Один плюс один меньше трёх, но больше нуля». Деду так и хотелось написать: «Равно двум», но этого, как раз, и не требовалось. На той неделе он проявил подобную инициативу, так его всей семьёй за оставшиеся кудри таскали да приговаривали (уж, что только не приговаривали). Поносили за то, что в школе на пятёрки учился, и за то, что кандидатскую защитил по самой ненужной специальности.

– Кто же эти программы составлял, если даже с кандидатским стажем непонятно ничего? Первый класс не могу осилить! И кто только вас учит?

Дед проявил решительность и усадил внука за стол. Внук верещал и сопротивлялся как мог, но потом, пообещав рассказать всё бабушке, сел и начал карябать в тетради.

Заскрипела дверь. Пришла бабушка с работы. Дед это понял по скрипу дверей, так как и дверь, и бабушка скрипели совершено одинаково. Внук, с перекошенным от страдания лицом, кинулся к ней и завопил:

– Ба-а-а!!! Он меня тиранит и заставляет самого писать, да ещё и балбесом обзывает!

– Ну, уж это ты зря, – заикнулся дед, но больше ничего не успел сказать. Озверевшая бабка чуть не вцепилась ему в физиономию и закричала :

– Ты что с мальчиком делаешь, ошмёток старый?! Хочешь, чтоб он психом стал?!

За спиной у бабушки довольный внук издевательски хитро глядел на деда. Дед хотел что-то возразить, но, махнув рукой, сел за уроки. «Хоть бы папаша твой пришёл, подменил бы».

Дед всерьёз подумывал податься в бомжи, но по городу уже бродили два бомжа с кандидатскими, и деду было стыдно за них. Но, говорят, стыд не дым. «Придётся податься…». Ему было страшно подумать, что будет во втором классе.

Вспомнил, что еще не читали. Внук, нехотя, с трудом подбирая буквы, читал:

– ТА-НЯ, МИ-ША, РА-МА…

– Что получилось? – спросил дед.

– Масло, – ответил внук.

«Да, в наше время говорили «оконница», а теперь действительно, «РАМА» – масло. Остаётся только на бородинский хлеб намазать».

– Дед, ты сам почитай вслух, а я погоняю новую игру. До третьего уровня дошёл, а дальше не получается.

На экране мелькали какие-то хвостатые чудища, пожирающие небоскрёбы, грызущие вместо семечек торпеды и ракеты, натыкаясь друг на друга, лопались. Дед проворчал:

– В наше бы время за такие рисунки в психушке жизнь кончил бы, а сейчас это детские игры.

«Какие-то черепашки со слона размером, монстры. Насмотрится, потом всю ночь мечется. А говорят, что ребёнок психом растёт потому, что дед плохо уроки учит».

Вспомнил свою кандидатскую, а о чём она уже и забыл. Кажись, о преодолении стрессовых ситуаций и синдром неполноценности при нехватке общения юных матерей-одиночек.

«А зачем мне это надо было? Теперь вот вся семейка изощряется в красноречии – ты, мол, у нас самый умный, вот и учи внука».

Тут ещё дурацкие задачки: если бы у вас было пять апельсинов, то сколько вам не хватает до девяти апельсинов? Сосчитать несложно, но деду в голову лезет всякая чепуха навроде того, что если один апельсин стоит шесть рублей, а зарплата мамы двести рублей, то где взять денег на девять апельсинов.

«Что будет во втором классе? Нет, пора в бомжи».

Дед чувствовал, что взбунтует, и его выгонят из дому. Вон, невестка губы сжала злорадно, сын подсмеивается издевательски, а бабка вообще задавить готова. А внук-то, внук, вишь какую озабоченную морду состроил, ровно его самого за уроки посадили. Ещё хотят перевести его в английскую школу с музыкальным уклоном.

«Нет, сольфеджио мне не осилить».

Под сенью божьего креста

У церковного входа сидело что-то невообразимое. Не то побирушка, не то хорёк. Его, беднягу, так скрутило похмелье, что из-за очков огромных, словно колёса детской коляски, виднелась только лысина и коленки, остальное, как за щитом, было укрыто оправой и толстенными линзами, из-за которых его наглые, белые глаза казались вывернутыми наружу. Было непонятно, чего он хочет – или милостыню, или вцепиться зубами вам в горло, или юркнуть под дверную створку.

Когда я прошёл мимо и не бросил в его плошку ни полушки, глаза его так яростно блеснули в мою сторону, что я спиной почувствовал всю его ненависть.

– Зажрался, – злобно прошипел хорёк.

Где-то я уже встречал такой взгляд…. Да. Около вокзального ресторана. Тогда, тоже не бросив монету в чью-то шапку, я и услышал злобный мат от грязной головы, упрятанной до причёски в плечи.