Байки кремлевского диггера - [51]

– Я в политику не лезу, поэтому уж не знаю, кто там и для чего вам такое сказал. Но – делайте выводы сами… Я сейчас вам дал абсолютно честную информацию.

Этой информации действительно было более чем достаточно, чтобы понять, что Валя попросту мне наврал. Чтобы оправдать свою очередную провалившуюся комбинацию.

Получив подтверждение своих догадок, я почувствовала какое-то горькое удовлетворение. И углубилась в смакование великолепных суши и сашими. Пожалуй, насчет вечных опозданий я ошиблась. В этот момент у нас с Путиным обнаружилась и еще одна общая черта: искренняя страсть к пожиранию сырой рыбы и умение быстро орудовать деревянными палочками.

Между сяке (нежнейшим сырым лососем, который я готова поедать просто тоннами) и угрем мы продолжали какой-то легкий, не мешающий чревоугодию table talk, тщетно пытаясь нащупать еще хоть какие-нибудь общие темы, кроме политики.

Перекинулись двумя словами по-немецки (выяснилось наше третье общее качество: в тот момент ни я, ни он практически не говорили по-английски, зато хорошо знали немецкий). Во время беседы про его шпионскую службу я спросила, работал ли он на Западный Берлин – имея в виду вел ли он разведку с территории Восточной Германии на территорию ФРГ. И он неопределенно кивнул.

Вдруг, доев очередной ролл, Путин как-то ни с того ни с сего спросил:

– Лена, а где вы собираетесь справлять Новый год?

– Еще точно не знаю…

– Я вот хочу поехать в Питер… – он как-то подвесил конец фразы.

Это звучало как приглашение съездить в Питер. И я поспешила сказать, что на самом деле я, скорее всего, должна буду поехать к своей ближайшей подруге Маше Слоним, потерявшей совсем недавно мужа, и поддержать ее.

Путин погрустнел, выразил соболезнование, заботливо расспросил меня о погибшем Сергее Шкаликове и даже заверил, что слышал, что он был прекрасным актером.

Разговор был исчерпан. Суши съедены.

– Ладно, меня ждет редакция, а вас – государственные дела, – подытожила я.

Путин проворно выбрался из-за стола, подскочил ко мне и, галантно подхватив под локоть, помог выбраться из плена японского лилипутского комфорта. Когда я попыталась реализовать свой план и широким жестом расплатиться за директора ФСБ, он пресек феминизацию на корню:

– Леночка, я просто даже не знаю, сколько все это стоило! Честное слово! Я же не расплачивался за все это сам – видите, у меня даже с собой и денег-то нет! Не волнуйтесь, там мои помощники уже за все заплатили…

* * *

Надевая ботинки в тесной прихожей перед нашим обеденным кабинетом, Путин кокетливо добавил:

– Будем считать, что вы остались мне должны обед. Не забудьте! Вы куда сейчас, в редакцию? Я вас подвезу.

Тут я со смехом продемонстрировала ему мой изящный замшевый сапог без каблука.

– Тогда я сначала отвезу вас в мастерскую. Пойдемте!

Мы доехали до ближайшего ремонта обуви, и Путин предложил подождать меня в машине, пока мне сделают каблук. Но тут я на секундочку представила себе со стороны весь комизм этой сценки: директор ФСБ поджидает журналистку у обувной мастерской – расхохоталась, поблагодарила поблагодарила его и призналась, что это уже выше моих сил. На прощанье Путин, как я ни отбивалась, всучил мне подарочный набор из Изуми – бутылочки саке и специальные чашечки.

– Я уже понял, что вы не пьете – ну угостите кого-нибудь из близких!

* * *

Когда я позвонила папе и, не раскрывая источника, пересказала все, что поведал мне Путин про конкуренцию между Союзморниипроектом и Ленморпроектом, папа изумился:

– Откуда ты все это знаешь?!

Разумеется, все факты, как бы между прочим упомянутые Путиным, оказались чистой правдой. Я так и не поняла, было ли это его домашней заготовкой или импровизацией.

* * *

Меня искренне впечатлило, насколько Путин блестящий коммуникатор. Хотя все его профессиональные приемы общения с собеседником были довольно хрестоматийны и без труда читаемы, тем не менее исполнение было виртуозным. Не знаю, как – мимикой ли, интонацией, взглядами, – но в процессе разговора он заставил меня подсознательно чувствовать, как будто он – человек одного со мной круга и интересов. Хотя ровно никаких логических причин полагать так не было. Наоборот, все факты свидетельствовали, что он абсолютно противоположный мне человек.

Я поняла, что он просто гениальный отражатель, что он, как зеркало, копирует собеседника, чтобы заставить тебя поверить, что он – такой же, свой. Впоследствии мне приходилось неоднократно наблюдать этот его феноменальный дар во время встреч с лидерами других государств, которых он хотел расположить к себе. Это поражает даже на некоторых нынешних официальных фотографиях, где удачно схвачен момент – вместо, скажем, российского и американского президентов там вдруг сидят и улыбаются друг другу два Буша. Или два Шредера. На какой-то короткий миг Путин умудряется с пугающей точностью копировать мимику, прищур глаз, изгиб шеи, двойной подбородок и даже черты лица своего визави и буквально мимикрирует под него. Причем делает это так ловко, что его собеседник этого явно не замечает, а просто ловит кайф.

* * *

Когда друзья, почти как Труди Рубин, допытывались у меня потом, потом, какой он, этот Путин, в личном общении?, я отвечала: Как ни странно, он не одноклеточный. Кажется, вполне среднего, советского, образования и заурядного интеллекта. Но гибкий. А временами с каким-то пацанским, дворовым (если не сказать подзаборным) обаянием…