Байки кремлевского диггера - [50]

– Да ну что вы! – стал оправдываться Путин. – Я просто заказал нам столик, и все… Имею же я право хоть иногда, как нормальный человек, просто пойти пообедать с интересной девушкой, с талантливым журналистом… Или вы думаете, что раз я директор ФСБ, то со мной такое никогда не случается?

– И часто с вами такое случается? – полюбопытствовала я. Тут я почувствовала, что мой вполне шутливый вопрос Путин понял как-то слишком лично – по его губам пробежала какая-то стеснительная полуулыбка, он лукаво опустил глаза и с выражением кающейся Марии Магдалины проронил:

– Да нет… Не очень…

С нарочитой поспешностью я постаралась направить разговор в деловое русло.

– Я вот все пыталась у вас спросить во время интервью, но вы все время уходили от ответа… Понимаю, что вы считаете некорректным в официальном интервью ругать Генпрокуратуру, но сейчас, не для печати, вы можете мне объяснить, что происходит? Они, по нашей информации, готовят какое-то уголовное дело против института Гайдара и против остальных людей, проводивших приватизацию…

– Егор Тимурович – наш друг. Мы его очень уважаем. И ценим его заслуги. Так что я считаю вообще недопустимым такие вещи… – начал вдруг Путин выспренно говорить от лица какого-то сообщества мы.

Я решила ставить вопросы максимально примитивно, чтобы заставить его все-таки дать четкий ответ.

– Хорошо. Но если Гайдар – ваш друг, а Генпрокуратура собирается возбуждать против него и его соратников уголовные дела, получается, что в Генпрокуратуре засели ваши враги?

– Получается, что так, – спокойно ответил Путин.

– И что вы будете с этим делать?

– Работать, – с особым нажимом проговорил он.

Принесли саке.

Путин оживился:

– Леночка, ну что вы все о политике да о политике! Давайте лучше выпьем!

Когда я честно объяснила, что вообще никогда ничего не пью из-за аллергии на алкоголь и что мой папа в шутку называет меня за это абстинентом, Путин явно не поверил и слегка обиделся.

Натужно улыбнувшись, он обратился к прислуживавшей нам официантке и подмигнул:

– Боится, что сейчас ка-а-ак напьется пьяной!

Меня просто передернуло от этой идиотской шуточки подзаборного пошиба.

Путин это явно сразу заметил и виртуозно сменил тему, постаравшись заговорить о чем-то близком мне:

– Вот вы сказали про своего папу. А кто ваш папа по профессии, где он работает?

– Какой прокол! Неужели вам не дали объективку на журналистку, с которой вы встречаетесь?! – засмеялась я.

Директор ФСБ довольно улыбнулся и ничего не ответил.

– Мой папа работает в институте со сложным названием Союзморниипроект, – начала было объяснять я. – Они разрабатывают…

– Знаю-знаю, – перебил меня Путин. – У них есть сильный конкурент в Ленинграде – Ленморпроект. Вот вы спросите вашего папу, он знает! У них там сейчас непростая ситуация…

Я просто-таки опешила от такой внезапной осведомленности о довольно узкой профессиональной сфере моего отца.

– А мой отец живет в Питере… – с какой-то неожиданной теплотой сказал Путин. – Я вот переживаю, что редко к нему езжу…

(Разговор происходил еще когда отец Путина был жив.)

– У вас с ним близкие отношения?

– Да, очень…

С беседы про отцов сразу свора чивать обратно на политическую тему мне было как-то неловко. Я решила поговорить с директором ФСБ о литературе. Разговор вышел коротким.

– Володь, интересно, а что вы читаете в свободное время?

– Да сейчас практически ничего, – честно признался он. – Когда есть свободное время, я стараюсь заниматься спортом. Восточными единоборствами. Не хочу терять форму, я же ведь этим раньше серьезно занимался…

Трундит, – подумала я, с недоверием оглядывая его щупленькую фигурку.

– Не верите? У меня даже пояс есть…

Мне это все показалось каким-то мальчишеским хвастовством, и я опять свернула на политику:

– Не обижайтесь, но я опять о своем, о девичьем. Меня мучит одна загадка, которую только вы как директор ФСБ можете разгадать. Но только – если захотите ответить откровенно. Обещаю – это не для газеты. После августовского кризиса, сразу после того как Примакова назначили премьером, у меня был разговор с Валей Юмашевым, который поклялся мне, что он вынужден был уволить правительство реформаторов только потому, что у него якобы были какие-то данные от спецслужб, что иначе в стране начнутся массовые беспорядки, бунты и чуть ли не революция. ФСБ действительно давала президенту такие сведения?

– Да ничего подобного! Никаких таких сведений у нас не было! Наоборот, были данные, что ситуация абсолютно контролируемая и довольно спокойная. А те несколько инцидентов, когда людей выводили на рельсы с политическими лозунгами, – мы ведь точно знали, кто это организовывал и кто проплачивал. Вы же сами видели: им, наоборот, приходилось людей сначала долго разогревать, в том числе и с помощью телевизора, чтобы подбить хоть на какие-то акции…

– А могло быть так, что у Юмашева, и соответственно у президента, были на этот счет какие-то другие секретные сведения, поступавшие не от вас? Или, скажем, втайне от вас?

– Абсолютно исключено! Ручаюсь вам. Вся подобная информация замкнута на меня, и я лично докладывал ее президенту!

Путин пристально посмотрел на меня, прочитал на моем лице следующий вопрос и, не дожидаясь, пока я его произнесу, ответил: