Батарейцы - [64]
Известно, что командир обязан знать больше, чем подчиненные, видеть дальше. В полку установился обычай: как бы ни было трудно со временем, командиры батарей старались хорошо изучить местность, что позволяло уяснить план предстоящего боя, определить объем инженерных работ и многое другое.
Так было и в тот апрельский день. Батарея Васнецова оседлала шоссейную дорогу с правой стороны озера Менниг-зее. Впереди, метрах в трехстах, проходила железная дорога, справа и слева простирался сосновый лес.
— Твоя, Васнецов, задача, — указал Данильченко на видневшийся под железнодорожной линией тоннель, — не пропустить противника по шоссе. Встречай его на выходе из тоннеля и уничтожай. Вряд ли фашисты полезут вдоль насыпи. Не до этого им сейчас. Попрут прямо по шоссе. — Командир полка чуть помолчал и в раздумье продолжил: — Однако на всякий случай не упускай из виду железной дороги, особенно с началом боя, когда образуется пробка. Ну вот и все. Ты не новичок. Решай сам, как расставить людей, орудия. Но помни: стоять до последнего.
Данильченко пожал Васнецову руку и убыл в штаб.
Вместе с командирами взводов Иваном Акасимовым, Петром Приставкой и Ильей Фадеевым командир батареи выбрал огневые позиции. С левой стороны от шоссе поставил орудия старшего сержанта Георгия Центерадзе и сержанта Николая Снежко, выдвинув их несколько вперед. Командиры расчетов и наводчики орудий — опытные ребята. Тот же Снежко, спокойный, рассудительный, не раз с честью выходил из трудных положений.
Под Цинтеном залегла вражеская пехота. Фашисты не давали головы поднять советским воинам. В разгар боя к огневикам приполз раненый красноармеец и, сплевывая кровь, прохрипел:
— Ребята, там рота гибнет. Помогите, братцы, помогите!..
Свои огневые точки фашисты укрыли в кустарнике. Нужно было выкатить орудие вперед метров на пятьдесят. Риск большой, с первых шагов окажешься мишенью для противника. Командир взвода Приставка без слов посмотрел на сержантов. Снежко понял младшего лейтенанта, попросил:
— В случае чего поддержите огоньком.
Через несколько минут расчет, прикрываясь щитом, толкал орудие вперед. Больше половины пути было пройдено, когда гитлеровцы заметили выдвижение орудия и открыли по нему огонь. Рядом с орудием разорвался снаряд. Расчет обдало взрывной волной. Охнув, склонился к земле подносчик. Зажимая низ живота, повалился снарядный Мельников.
— Стой, разворачивай! Быстро, ребята, быстро!
Снежко приник к панораме. Пот заливал глаза, горечью отдавался во рту. Спустя считанные секунды последовала команда на открытие огня. Орудие заряжено. Снежко нажал на спусковой рычаг. Выстрел! Снаряд впился в пулеметное гнездо.
— Как в копеечку! — отозвался заряжающей.
Левее застучал еще один пулемет. Командир взвода скорректировал по нему огонь. Сержант подвел перекрестие к новой цели и снова нажал на рычаг. Выстрела не последовало. Он оглянулся. У станины лежал заряжающий. Обливаясь кровью, подносчик вытаскивал из ровика снаряд. Снежко поспешил на помощь. Взял снаряд — и назад. По щиту, высекая искры, застучала пулеметная очередь. Снежко зарядил орудие и опять приник к панораме. Рядом прогремел взрыв. Тугая волна воздуха ударила по глазам, он на мгновение зажмурился, удерживая перекрестие на цели, и нажал на спуск. Орудие дернулось. Он тут же повернулся к возившемуся у снарядного ящика номеру орудийного расчета:
— Быстрее, Петя!
— К-ко-н-тужен! Руки не держ-а-а-т, — выдохнул младший сержант Мазин.
Снежко метнулся к ящику, схватил снаряд. Он вел из орудия огонь до тех пор, пока советская пехота не поднялась в атаку и не захватила высоту.
Васнецов с командиром взвода верили в Снежко, как в самих себя. Потому и выдвинули его вперед. С правой стороны дороги уступом поставили орудия младшего сержанта Григория Воробьева и сержанта Петра Кириченко.
Изучив местность, командир батареи решил заминировать выход из тоннеля, но так, чтобы фашисты заметили это. Враг вынужден будет остановиться для разминирования, а это батарейцам на руку.
— Идея! — поддержал командира батареи Акасимов. — Туда же выдвинем Зеброва с разведчиками. Пусть оборудуют позиции для ведения огня.
— Командира батареи к телефону! — донесся из траншеи голос связиста.
Старший лейтенант поспешил к телефону. На проводе был командир полка.
— Васнецов! Чигрин доложил о появлении противника. Вот-вот немцы пожалуют к тебе. Будь готов к отражению атаки.
В это время слева ударило орудие, за ним второе, третье, донесся перестук пулеметных и автоматных очередей. Чигринцы вступили в бой.
Батарея, охватывая выходы противника из леса, развернулась на протяженном участке. Первый взвод занял огневую на опушке березовой рощицы, второй перехватил выходящую из сосняка лощину. Взвод управления лейтенанта Маркомана Шангина облюбовал господствующую высотку, с которой неплохо просматривались подступы к огневым позициям. Наверху, у кривой сосны, устроил свой КНП Чигрин.
Григорий Матвеевич, обходя участок обороны, порадовался погожему дню, вспомнил станицу Стеблевскую, что привольно раскинулась на Кубани. Виделась комбату скорая встреча с родными, близкими, станишниками.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.