Бастион: Ответный удар - [14]

Охранник закрыл ворота, шикнул на овчарку, псина угомонилась, влезла под будку и принялась оттуда угрюмо ворчать. Из передней двери автомобиля возник человек – темный, подтянутый силуэт, легко взобрался на крыльцо. Звякнул колокольчик над дверью – вошел в дом, стало быть…

Ох, уж эта мода на лапотную старину, будь она неладна. Современные бра вызывающе чередовались лубочными мотивами на витражах, отделанные под сруб стены – с зеркальным журнальным столиком, сермяжная галошница под палех – с вычурным итальянским потолком. В мутноватом свете бра прямо по фронту виднелась оттененная портьерами гостиная, налево – винтовая лестница. Справа, за витиевато вырезанным косяком, угадывался контур бильярдного стола.

Гость повернул к лестнице.

Хозяин встретил его наверху – в комнате, смежной со спальней. Именно здесь он проводил деловые встречи – особенно те, которые не любил афишировать.

Состоялось рукопожатие. Гость сел напротив хозяина. Хозяин нервно курил, бросая пепел в хрустальную пепельницу, посреди которой уже лежали горкой четыре окурка.

– Я вас слушаю.

Голос выдавал волнение. В бледном свете массивного электрожирандоля проступала гладкая физиономия, мясистые щеки и ворот домашнего халата, надетого поверх белой сорочки. Глаза, обведенные каймой дряблой кожи, казались полузакрытыми.

Гость – невысокий крепыш с физиономией колхозного тракториста – сохранял спокойствие.

– Люди говорят, еще товар нужен, – произнес он без выражения.

Хозяин вздрогнул, дряблые круги под глазами шевельнулись, показались бледные зрачки.

– Вы спятили… Потрудитесь объяснить, Сергей Сергеевич. Партию товара нельзя увеличить, это слишком неоправданный риск… Да и как вы смеете требовать? Кусать кормящую руку, Сергей Сергеевич… Это неприлично.

Гость поморщился:

– Олег Иванович, дорогой, помилуйте, ни к чему нам скандал в благородном семействе. Я же не почку у вас забираю на нужды народной медицины? Людям нужен товар. Людям виднее. И давайте не будем жевать мочало, хорошо? Ну что вы хотите? – На губах гостя внезапно заиграла иезуитская улыбочка. – Худые времена, худые ботинки… Люди должны как-то питаться, кормить семьи, жить, в конце концов.

– Вы людоеды, – буркнул хозяин.

– Мы деловые люди, – опроверг визитер.

Внезапно улыбочка стала еще ослепительнее. Уголки губ поползли вверх, показался неправильный прикус.

– Соблюдем декорум, Олег Иванович? Выпьем? Где ваше радушие?

Хозяин дачи махнул рукой:

– Да как хотите. В бape мое радушие, вы же знаете.

Гость пружинисто встал. Повозился у бара. Через минуту вернулся с двумя наполненными желтоватой жидкостью рюмками. Одну протянул хозяину.

– За здравие?

Чокнулись. Выпили. Доброкачественный коньячок заиграл по жилам.

– Спасибо, не за упокой, – проворчал хозяин.

Гость засмеялся – ради приличия.

– Итак, Олег Иванович?

– Нет и еще раз нет, – сказал хозяин. – Это исключено. Партия товара не может быть увеличена. Равно как и частота поставок.

Возможно, коньяк придал ему решимости.

Гость прищурился:

– Вам не приходит в голову мысль, Олег Иванович, что одно звено в нашей цепи становится лишним? Какое-то оно обременительное, это звено. Мы можем напрямую задействовать начальника цеха, вам не кажется? Куда он денется? Если человек замаран, разве будет человек упрямиться?

– Вы забыли, с кем… – прошептал хозяин. Его лицо по бледности сравнялось с бледным светом настенного жирандоля и как бы растворилось в зыбком воздухе. Остались полумертвые глаза, блестящие ожиданием неприятностей.

Гость ненадолго задумался. Потом как бы встрепенулся:

– Выпьем еще, Олег Иванович? За тихую пристань?

– Как вам угодно…

Человек поднялся, обошел сидящего слева. Но до бара уже не добрался, передумал. Все произошло мгновенно. Из ниоткуда возник несуразно длинный ствол с глушителем. Уперся в висок, щелчок… Олег Иванович остался сидеть. Только голова дернулась и, словно уперевшись в пружину, моментально вернулась в изначальное положение.

Гость вынул из кармана рацию…

Отворилась задняя дверь машины. Человек выскользнул – гибкой тенью. Собака успела заворчать и выкатиться из-под крыльца, но мнения не выразила – последовал аналогичный негромкий щелчок, и ворчание оборвалось. Охранник не услышал. А услышал бы, все равно не успел бы среагировать. Он сидел спиной к двери и зачарованно смотрел на экран, где два молодых тела, окутанные бледно-розовым свечением, вершили то, что юмористы америкосы называют «деланьем любви». Он ухватил лишь малую толику – шуршание открываемой двери. А следом пуля, проломив кость, вошла в затылок и бросила голову на стол – со всего размаха. Убийца вошел в будку. На минутку задержался у экрана, где события разворачивалась бурно и оригинально, не спеша выдернул шнур из розетки и покинул сцену.

Человек, убивший хозяина, спустился вниз, пистолет покоился во внутреннем кармане. Он прошел через темный бархат бильярдной. Постучал в дверь, упрятанную за волнистой драпировкой.

– Илья?

Скрип кровати не заставил долго ждать. Дверь распахнулась, и мрак обрисовал худощавый силуэт шофера.

– Кто это?..

– Я это, – подсказал убийца.

– Кро… ой, извините… Сергей Сергеевич? Вы здесь… как?