Басни - [5]

Желанье позывать бедняжку дале стало.

Встряхнулся и летит, – летит и видит он:

В заглушьи под леском рассыпана пшеничка.

Спустился – в сети тут попалась наша птичка!

Беды со всех сторон!

Трепещется он, рвётся, бьётся;

По счастью, сеть стара: кой-как её прорвал,

Лишь ножку вывихнул да крылышко помял!

Но не до них: он прочь без памяти несётся.

Вот пуще той беды беда над головой!

Отколь ни взялся ястреб злой;

Невзвидел света Голубь мой!

От ястреба из сил последних машет.

Ах, силы вкоротке! совсем истощены!

Уж когти хищные над ним распущены;

Уж холодом в него с широких крыльев пашет.

Тогда орёл, с небес направя свой полёт,

Ударил в ястреба всей силой —

И хищник хищнику достался на обед.

Меж тем наш Голубь милой,

Вниз камнем ринувшись, прижался под плетнём.

Но тем ещё не кончилось на нём:

Одна беда всегда другую накликает.

Ребёнок, черепком наметя в Голубка, —

Сей возраст жалости не знает, —

Швырнул и раскроил висок у бедняка.

Тогда-то странник наш, с разбитой головою,

С попорченным крылом, с повихнутой ногою,

Кляня охоту видеть свет,

Поплёлся кое-как домой без новых бед.

Счастлив ещё: его там дружба ожидает!

К отраде он своей,

Услуги, лекаря и помощь видит в ней;

С ней скоро все беды и горе забывает.

О вы, которые объехать свет вокруг

Желанием горите!

Вы эту басенку прочтите,

И в дальний путь такой пускайтеся не вдруг.

Что б ни сулило вам воображенье ваше;

Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,

Где ваша милая, иль где живёт ваш друг. [26]

1809

XIX. Червонец

Полезно ль просвещенье?

Полезно, слова нет о том.

Но просвещением зовём

Мы часто роскоши прельщенье

И даже нравов развращенье;

Так надобно гораздо разбирать,

Как станешь грубости кору с людей сдирать,

Чтоб с ней и добрых свойств у них не растерять,

Чтоб не ослабить дух их, не испортить нравы,

Не разлучить их с простотой

И, давши только блеск пустой,

Бесславья не навлечь им вместо славы.

Об этой истине святой

Преважных бы речей на целу книгу стало;

Да важно говорить не всякому пристало:

Так с шуткой пополам

Я басней доказать её намерен вам.

Мужик, простак, каких везде немало,

Нашёл червонец на земли.

Червонец был запачкан и в пыли;

Однако ж пятаков пригоршни трои

Червонца на обмен крестьянину дают.

«Постой же, – думает мужик, – дадут мне вдвое;

Придумал кой-что я такое,

Что у меня его с руками оторвут».

Тут, взяв песку, дресвы и мелу

И натолокши кирпича,

Мужик мой приступает к делу.

И со всего плеча

Червонец о кирпич он точит,

Дресвой[27] дерёт,

Песком и мелом трёт;

Ну, словом, так, как жар, его поставить хочет,

И подлинно, как жар, Червонец заиграл:

Да только стало

В нём весу мало,

И цену прежнюю Червонец потерял. [28]

1811

XX. Троеженец

Какой-то греховодник

Женился от живой жены ещё на двух.

Лишь до Царя о том донёсся слух

(А Царь был строг и не охотник

Таким соблазнам потакать),

Он Многоженца вмиг велел под суд отдать

И выдумать ему такое наказанье,

Чтоб в страх привесть народ

И покуситься бы никто не мог вперёд

На столь большое злодеянье:

«А коль увижу-де, что казнь ему мала,

Повешу тут же всех судей вокруг стола».

Судьям худые шутки:

В холодный пот кидает их боязнь.

Судьи толкуют трои сутки,

Какую б выдумать преступнику им казнь.

Их есть и тысячи; но опытами знают,

Что всё они людей от зла не отучают.

Однако ж, наконец, их надоумил бог.

Преступник призван в суд для объявленья

Судейского решенья,

Которым, с общего сужденья,

Приговорили: жён отдать ему всех трёх.

Народ суду такому изумился

И ждал, что Царь велит повесить всех судей;

Но не прошло четы?рех дней,

Как Троеженец удавился;

И этот приговор такой наделал страх,

Что с той поры на трёх женах

Никто в том царстве не женился. [29]

1814

XXI. Безбожники

Был в древности народ, к стыду земных племён,

Который до того в сердцах ожесточился,

Что противу богов вооружился.

Мятежные толпы, за тысячью знамён,

Кто с луком, кто с пращой, шумя, несутся в поле.

Зачинщики, из удалых голов,

Чтобы поджечь в народе буйства боле,

Кричат, что суд небес и строг и бестолков;

Что боги или спят, иль правят безрассудно;

Что проучить пора их без чинов;

Что, впрочем, с ближних гор каменьями нетрудно

На небо дошвырнуть в богов

И заметать Олимп стрелами.

Смутяся дерзостью безумцев и хулами,

К Зевесу весь Олимп с мольбою приступил,

Чтобы беду он отвратил;

И даже весь совет богов тех мыслей был,

Что, к убеждению бунтующих, не худо

Явить хоть небольшое чудо:

Или потоп, иль с трусом[30] гром,

Или хоть каменным ударить в них дождём.

«Пождем, —

Юпитер рек, – а если не смирятся

И в буйстве прекоснят[31], бессмертных не боясь,

Они от дел своих казнятся».

Тут с шумом в воздухе взвилась

Тьма камней, туча стрел от войск богомятежных,

Но с тысячью смертей, и злых, и неизбежных,

На собственные их обрушились главы.

Плоды неверия ужасны таковы;

И ведайте, народы, вы,

Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы,

Чем против божества вооружают вас,

Погибельный ваш приближают час,

И обратятся все в громовые вам стрелы. [32]

XXII. Орёл и Куры

Желая светлым днём вполне налюбоваться,

Орёл поднебесью летал

И там гулял,

Где молнии родятся.

Спустившись, наконец, из облачных вышин,

Царь-птица отдыхать садится на овин.

Хоть это для Орла насесток незавидный,

Но у Царей свои причуды есть:

Быть может, он хотел овину сделать честь,