Башня у моря - [213]

– А про тебя писать?

– Нет, они с большей степенью вероятности приедут в Голуэй, если будут думать, что вы с Недом вдвоем.

И она написала двум младшим братьям де Салиса, хотя мы собирались покинуть Бостон до конца месяца и понимали, что ответа до нашего отъезда получить не успеем.

– Пожалуй, мне нужно поговорить с Недом, но что ему сказать? – нервно спросила Сара.

– Скажи, что его дяди будут ждать нас в Голуэе и помогут тебе уладить дела с его отцом. Нет нужды посвящать его в подробности. Этого более чем достаточно, чтобы его ублажить.

Но Нед счел, что этого вовсе не достаточно, и, когда он решил показать свое упрямство, возникла неловкая пауза.

– А что скажут мои дядюшки, увидев мистера Драммонда? – поинтересовался он, после того как Сара опасливо разъяснила ему ситуацию.

– Дорогой, я уверена, Томас и Дэвид поймут, что я предпочла не путешествовать без сопровождения.

– Они знают, что ты живешь с мистером Драммондом? Что они скажут, когда поймут, что ты любовница мистера Драммонда? Ты собираешься открыто жить в грехе по возвращении в Ирландию?

– Нед! – воскликнула Сара вне себя от смущения. Полагаю, леди не любят, когда их сыновья говорят о таких вещах.

– Сара, ты не могла бы оставить нас на минутку? – попросил я. – Мы с Недом обсудим это вдвоем.

Сара покорно вышла, а Нед раздраженно посмотрел на меня.

– Нед, послушай меня, – любезно сказал я, когда мы остались вдвоем. – Вот тебе ответы на твои вопросы. Да, твои родственники должны знать, что я живу с твоей матерью, ведь об этом знает и твой отец, и нет, мы, вернувшись в Ирландию, станем образцом целомудрия, поскольку не хотим испортить шансы твоей матери на справедливое слушание в суде. Тебя это устраивает?

– Пожалуй. Мистер Драммонд, я ценю все, что вы сделали для моей матери в прошлом, и никто не испытывает к вам большей благодарности, чем я, но я не могу допустить, чтобы вы и дальше так утруждали себя ради нас. Я уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о моей матери, и думаю…

– Послушай, сынок, – прервал я, – ты хочешь следующие несколько лет провести в Кашельмаре или нет?

– Конечно хочу, но…

– Тогда дай мне возможность так разложить эту колоду, чтобы устроило всех. Я знаю, ты бы предпочел, чтобы твоя мать жила как монахиня, но она не монахиня и никогда ею не станет, и это не такая уж катастрофа, потому что многие мужья и жены все бы отдали, чтобы быть такими счастливыми, как мы. И, кроме того, я буду сражаться за нее так, как ни один муж не сражался за свою жену. Так что верь мне, и давай будем союзниками, как нам и должно, потому что, если мы поссоримся, больше всех будет страдать твоя мать, а этого не желает ни один из нас.

– Да, сэр, – пробормотал он, не глядя на меня, но я услышал уважение в его голосе и понял, что выиграл это сражение. Я с облегчением вздохнул, когда он поинтересовался:

– А как вы разложите колоду для мистера Макгоуана?

– Мистер Макгоуан должен будет покинуть Кашельмару, – сказал я. – Он мошенничал, высосал из твоего отца кучу денег. Управляющих всегда можно уволить в связи с утратой доверия.

– И кто его уволит?

– Меня не удивит, если твои дядюшки смогут добиться этого, если пойдут в суд и объявят твоего отца недееспособным, но, может быть, Макгоуан уйдет по собственной воле, когда поймет, что его игра окончена.

– Да, понимаю. Мне не придется встречаться с отцом?

– Конечно нет.

– Но разве он не останется в Кашельмаре?

– Когда уедет Макгоуан?

– Вы хотите сказать, что мой отец уедет с Макгоуаном и я смогу взять маму в Кашельмару?

Я улыбнулся ему, ничего не ответив.

– Теперь, когда я знаю, что происходит, то чувствую себя лучше, – признался Нед. – Извините, что был груб с вами. Знаю, что вы делаете все возможное, чтобы помочь нам.

– А как же! – подтвердил я. – Разве я не обещал тебе давно в Нью-Йорке, что настанет день – и я привезу тебя и твою мать назад в Кашельмару, и неужели я, по-твоему, из тех людей, которые не держат своих обещаний?

– Нет, конечно, я так не думаю, сэр, – поспешил сказать он, и мы снова стали друзьями, хотя, должен признать, парень напугал меня своими вопросами. Он был сметливым и с каждым днем становился все сообразительнее.

В конце июня, после нескольких недель хлопотливых сборов, мы отправились в Ирландию, и все Галахеры приехали в порт провожать нас. Мы, разумеется благодаря щедрости Финеса, взяли билеты на лучший пароход, и как только я увидел огромный корабль на воде, то понял, что мое второе путешествие через Атлантику будет сильно отличаться от первого.

Две младшие девочки плакали, прощаясь с Недом, и Клер пролила слезу, а Керри только похихикивала.

– Не выпади за борт, – бросила она Неду, и тот захихикал в ответ.

На Керри было розовое платьице, в котором она казалась более пухленькой, чем обычно, а когда она подпрыгивала, ее юбки взлетали, и я видел дыры на обоих ее чулках.

– Такая дурнушка, – заметила мне потом Сара, и мне пришлось согласиться, что Керри незамысловата, как кусок масла, но масло бывает таким вкусным, если подать его сразу со сбивалки.

Мы, само собой, ни слова не сказали Неду о наших планах касательно Керри, и потому Сара была потрясена, услышав, как Нед говорит Керри: