Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - [142]
— Но я не могу осуждать индейцев, Родриго, — с горечью говорил Лас-Касас. — Все же они правы, когда, доведенные до отчаяния жестокостью колонистов, берутся за оружие, хотя убивают не тех, кого должны были бы убить!
Отец индейцев
Мужество есть презрение страха. Оно пренебрегает опасностями, угрожающими нам, вызывает их на бой и сокрушает.
Сенека
— Мне нужна книга Андреса Бернальдеса «История католических королей», ибо я заканчиваю обработку дневника третьего плавания Кристобаля Колона, — сказал однажды после сиесты Лас-Касас своему секретарю. — Над ними мне пришлось более всего потрудиться. А каноник Бернальдес был очевидцем многих событий в жизни Адмирала. Помогал ему писать эту хронику мой покойный друг Леон… — Лас-Касас помолчал. — Затем мне понадобятся «Декады Нового Света» Педро Мартира, а также карта Америки, изданная Яном Стобницем, профессором Краковской академии. Пожалуй, это лучшая карта Нового Света; мне ее хвалил молодой Эрнандо Колон, а он знал толк в картах. Преждевременная смерть унесла этого скромного и умного человека еще в тысяча пятьсот тридцать девятом году. Жаль, что Эрнандо, закончив «Историю жизни Кристобаля Колона», не успел привести в порядок дневники своего отца. И я обещал ему завершить его труды!
— Я сейчас принесу книги из библиотеки. А хроника Гонсало Овиедо вам не нужна, падре?
— Большего враля и болтуна, чем мой старый недруг Овиедо, я не знавал, хотя он считался официальным хронистом Нового Света и мнил себя ученым. Помню я, как в 1548 году мне пришлось воспрепятствовать опубликованию второй части его хроники. Ему следовало бы начать свой труд с рассказа о том, как он был конкистадором, грабителем и убийцей индейцев… Так иди же за книгами!
Секретарь вернулся с книгами и пакетом.
— Падре, прибыл срочный гонец из Мадрида с письмом от его преосвященства епископа де Тораля.
— Вскрой письмо, Антонио, и прочти мне.
Секретарь сломал печать и сел на маленькую скамеечку у ног Лас-Касаса.
— «Мадрид, 18 июля 1566 года.
Высокочтимый монсеньор!
Надеюсь, что мое письмо застанет вас в добром здравии, ибо, невзирая на столь преклонный возраст, вы подаете пример всем нам образом жизни вашей, протекающей в неустанных трудах.
Мы — слуги святой церкви, и на нас возложена высокая миссия возвеличения католической религии. Одним из деяний, угодным всемогущему богу, является укрепление и распространение святой веры в наших колониях в Индии ради спасения душ человеческих. Но, к глубокому нашему сожалению, не все отцы церкви придерживаются указаний буллы его святейшества папы Павла III, где он повелел считать индейцев настоящими людьми и не относиться к ним, как к бездушным тварям. Мне нет надобности, высокочтимый монсеньор, напоминать вам об этой булле, ибо именно вы приложили немало усилий к тому, чтобы восторжествовали гуманные принципы…»
— Да, сын мой, — сказал Лас-Касас, — епископ Франсиско Тораль был тогда молодым каноником. И скажу тебе, что успеха добились мы не без труда. Самое неистовое сопротивление пытался оказать тогда кардинал Пьетро Карафа, богомерзкая личность! Это он был главой первого инквизиционного трибунала в Риме. Это он, за свое короткое пребывание на папском престоле посла Павла Третьего, составил и опубликовал список запрещенных книг, среди которых были и мои трактаты! Но читай дальше…
— «Как вы помните, известный вам францисканец Диего де Ланда с 1553 года был приором монастыря в Исамале, на Юкатане. В 1561 году в Мериде собрался капитул и с одобрения францисканского ордена, который там имеет большое влияние, Юкатан и Гватемала были превращены в единую церковную провинцию, а Ланда избран главой ее, то есть первым Провинциалом».
— Ну и дела! — снова перебил чтение Лас-Касас. — Церковная власть усиливается, а светская — наоборот. Помнишь, что нам недавно писал Томас Касильяс из Чиапаса? Гватемалу лишили Аудиенсии, индейцы еще больше страдают от произвола местных властей и колонистов. А Мексика далеко! Я писал об этом в Совет по делам Индий, но, видимо, придется ехать самому в Мадрид, к королю!
— «…Получив высшую духовную власть, Ланда учредил во многих городах инквизиционные трибуналы.
Я знаю, дорогой монсеньор, ваше доброе сердце содрогнется от гнева и возмущения, но я не могу не написать вам о преступных деяниях инквизитора Ланды. Вскоре после назначения его Провинциалом приор монастыря Сан-Бернардо в городе Мани донес, что в одной из пещер под городом найдены изображения индейских богов, окропленные свежей кровью, а рядом останки убитого оленя. И хотя, не будучи епископом, Ланда не имел права вести инквизиционное следствие, это не остановило его.
Приехав из Мериды в город Мани, он приказал схватить всех, подозреваемых в апостасии>[63]. Инквизиционные трибуналы добивались признания пытками: схваченных индейцев подвешивали на вывернутых руках, обливали спину кипящим воском, жгли раскаленным железом. Пытки и розыск продолжались почти десять месяцев.
12 июля 1562 года Ланда устроил аутодафе. На кострах были сожжены нераскаявшиеся вероотступники, трупы индейцев, погибших от пыток или повесившихся в тюрьме. Остальные жертвы инквизиторов, одетые в санбенито, подверглись публичным истязаниям и позору.
