Баронесса де Тревиль - [45]

Ален отвернулся, и она не смогла разглядеть его лица в неясном свете, проникавшем в комнату через грязное окошко, затянутое бычьим пузырем.

— Мне необходимо попасть в замок, — наконец произнес де Тревиль. — Возможно, я задержусь. Тогда я пришлю Эдвина, и вы все немедленно отправитесь домой.

У Гизелы перехватило дыхание.

— Ты не можешь так рисковать! Я слыхала, что там находится граф Честер. Он мог видеть тебя в свите короля. Тебя узнают и схватят…

— В этом случае ты должна тут же уехать! Гизела подошла к мужу и робко взяла за руку.

— Разве ты уже не доказал свою верность и храбрость? Ты не можешь незаметно пройти в замок.

Он тяжело опустился на низкую кровать.

— Я не собираюсь пробираться украдкой. Я войду вместе с толпой просителей, которые выстаивают часами, чтобы подать Генриху Анжуйскому петиции и попросить о помощи.

Гизела побелела, и глаза у нее округлились.

— Но почему? Я ничего не понимаю. Ален, ты ведь не собираешься… Король был очень щедр к тебе — ты не станешь предателем и не перейдешь на сторону Генриха, сына смертельного врага короля?

— Ты снова плохо думаешь обо мне, — холодно заметил он.

— Пожалуйста, скажи, что это неправда! — воскликнула Гизела.

Он встал и пожал плечами.

— Если ты так считаешь…

Слезы задрожали у нее на ресницах. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь угадать правду, и, наконец, тихо произнесла:

— Нет, я не верю, что ты способен на подобное подлое предательство. Ты просто не хочешь рассказать мне всего. Но я твоя жена, Ален, и имею право знать. Ты мне не доверяешь?

Он вздохнул и усадил ее рядом с собой на кровать.

— Тогда слушай, любовь моя. Я не могу тебе всего поведать, скажу лишь, что с этой секретной миссией меня к Генриху отправил сам король.

— Ты увидишься с Генрихом?

— Если меня к нему допустят.

— Но если там будет Честер или Солсбери, то тебя узнают…

— Знаю, но самая большая опасность в том, что меня может не узнать Генрих. Мы были знакомы лишь мальчиками, когда служили пажами. Я должен поговорить с ним наедине. Главное — чтобы он дал мне аудиенцию без присутствия советников. — Ален поморщился. — Я хорошо знаю Генриха. У него взрывной характер, и он вполне может тут же арестовать меня как шпиона.

— Тогда зачем появляться перед ним?

— Я должен, любовь моя! У меня секретное поручение к нему.

Гизела была в ужасе.

— Но… если тебя арестуют, то король, разумеется, выкупит тебя.

Лицо Алена сделалось суровым.

— Король отречется от меня. Он… будет вынужден это сделать.

Сердце едва не выскочило у Гизелы из груди.

— Как же ты сможешь увидеть Генриха?

— Я тебе уже сказал. Множество богатых, да и бедных купцов идут к нему с просьбой прекратить эту войну. Их грабят банды наемников, торговля несет убытки. Тебе не надо объяснять весь кошмар происходящего. Я присоединюсь к просителям, постараюсь привлечь к себе внимание Генриха и убедить его дать мне аудиенцию. Генрих справедлив, и он сочувствует этим людям, но… — тут Ален невесело усмехнулся, — он не терпит давления на себя.

Гизела задумчиво помолчала, затем сказала:

— Я слыхала, что он любит женщин. Это правда?

— Как и его отец Жоффруа.

— А если купца будет сопровождать жена… тогда можно рассчитывать на успех?

На этот раз замолчал Ален. Он пристально посмотрел на Гизелу, сдвинув брови.

— Я не могу тебе это позволить.

— Но ты говорил, что эта миссия чрезвычайно важная.

— Да.

— Еще ты говорил, что тебе спокойнее держать меня при себе.

Он неожиданно улыбнулся.

— Насколько я помню характер Генриха, при любых обстоятельствах ты не пострадаешь, но тем не менее…

— Значит, решено! — твердо прервала все его сомнения Гизела.

Чтобы госпожа выглядела прилично, Олдит вычистила, как могла, плащ Гизелы, а под капюшон дала ей надеть тонкую льняную вуаль, стянутую лентой.

Гизела с лордом Аленом прошли через шумный торговый городишко к внушительному замку, возвышающемуся на высоком, хорошо укрепленном холме. За замком виднелась новая церковь святого Иоанна. Ее колокольня доходила почти до зубчатых башенных стен.

Вместе с ними пошел Эдвин, а Алгар остался с Олдит и Сигурдом в трактире. Они миновали караул и дощатый мост через глубокий оборонительный ров. Замок был полон людьми, стремящимися попасть в главный зал. В основном это были богатые важные горожане, но встречались и уставшие от дороги путешественники в пыльной одежде.

Угрюмая на вид стража пропускала всех вероятно, по приказу молодого графа Анжуйского. В толкотне и давке лорд Ален с Гизелой пересекли двор замка и вошли в огромный зал.

Несмотря на холодную погоду, здесь было тепло. От запаха потных тел и тесноты Гизеле едва не сделалось дурно. Сзади ее пихнул толстый мужчина, и она упала бы, если бы Ален не удержал ее за руку.

Гвалт стоял ужасный, так как сотни голосов говорили одновременно. Люди протискивались к возвышению в дальнем конце зала, где сидел взмокший писец и записывал имена тех, кто добивался аудиенции у графа Генриха. Гизела заметила среди просителей монахов и даже нескольких монахинь.

Вдруг раздался резкий окрик, и многоголосая толпа затихла. Все взоры устремились на шпалеру за помостом, из-за которой появились три человека. Лорд Ален сжал Гизеле руку.