Барон по призванию. Путь дворянина - [88]

Однако зрелище продолжалось недолго. Фантом испарился в воздухе, словно клуб дыма, и когда Астра, парализованная страхом, пробежала глазами по разрушенному лагерю, ее наконец стошнило. Ни одного целого тела. Руки, ноги, кисти, ступни, головы, органы. Это была бойня. Девушка лишилась чувств.

Очнулась она уже в шатре, когда занимался рассвет и ландшафт озарился ярким оранжевым светом. Земля, трава, кровь, одежда и побледневшие мертвецы, разлегшиеся повсюду, дерево, листва и водная гладь, все приобрело одинаковый ярко-рыжий оттенок, смягчающий восприятие тошнотворного пейзажа.

Послышались шаги, и в палатку вошел Корст. Он зло посмотрел на Астру и спросил:

– Это ты сделала?

Астре нечего было ответить. Она боязливо потупилась, и тогда атаман, оставшийся без банды, задал тот же вопрос, но тоном выше:

– Это ты сделала? Ты натравила на меня мою ганзу?

– Нет, они сами, – тихо ответила она. – Те, что были у костра, говорили что-то про деньги, а потом ворвались в шатер, выволокли меня, а вас…

Корст поднял голову, прикидывая, и удовлетворенно хмыкнул, но для порядка добавил:

– Я очень надеюсь, что это так, красотка, ведь если это ты натравила ганзу на меня, то мне придется тебя убить. За глупость в основном.

Пустая угроза. Она никак не стыковывалась с тем, что Красный говорил накануне вечером. Астра знала, что атаман не убьет ее, потому что она все еще незаменима. Но дочь тавернщика и сама понимала, что страх толкнул ее на действительно необдуманный и нелогичный поступок. Кто доверится отъявленным негодяям, которые и без того считают любое золото своим по праву, праву сильного? Да, Корст держит ее при себе и не отпускает, но он хотя бы не вредит, по крайней мере, пока. Однако, не выйди она ночью из палатки и не напади бандиты, жаждущие богатства, на своего собственного атамана, лагерь все еще кишел бы страшными головорезами, а от Корста, путь он даже и один из самых опасных людей, повстречавшихся девушке за ее недолгую жизнь, удрать все равно легче, чем от целой стаи пьяных и злых чудовищ. Самообладание возвращалось, разум прояснялся.

«Ничего, – подумала Астра. – Могло быть и хуже. Поживем пока так, путь привыкнет ко мне, а случай представится».

Корст собрал лошадей. Оседлав вороного скакуна, он подхватил Астру и посадил перед собой. Табун понесся прямиком к городу. Теперь с ними не было заросших коростой и сифилисных, худых, как спички, забитых и грязных разбойников, привлекающих внимание сильнее, чем кровь манит вольферов. Спрятать столько лошадей было делом не из легких, и когда Красный немного позже полудня прибыл к воротам Ореншпиля, ему удачно подвернулся торговец, прибывший совсем недавно на одном из кораблей. Решив, что держать табун не имеет смысла, Корст по дешевке продал предприимчивому авантюристу всех лошадей, кроме своего вороного коня, а белую в яблоках лошадь оставил для Астры, потому что таскать женщину в своем седле постоянно не желал.

Когда Джоза, преодолев несговорчивую стражу, вошел в каменное здание, он слегка пригнулся, перешагивая через порог, чтобы не задеть головой верхнюю перекладину дверного проема. Его взору предстала средних размеров комната, которая, по-видимому, совмещала в себе приемную, архив и кабинет начальника местного Бюро королевского отдела по расследованию шпионажа. Всего два маленьких окна позволяли свету с трудом проникать внутрь, пробиваться сквозь паутину и подгоняемые сквозняком клубки пыли, катающиеся тут и там. В целом, если не принимать во внимание невероятный беспорядок, бюро было очень похоже на его место работы: такой же стол, несколько стульев, полок со свитками и книгами, ящик с гербом Фестунга напротив входа. Можно было бы подумать, что отделение оставлено, а мебель не вынесли, просто позабыв о ней, таких масштабов достигал бардак, если бы, войдя, капитан не прервал диалог двух человек, сидящих за столом друг против друга.

Первый из них – грузный пузатый мужчина с толстыми, не помещавшимися в кресло, ляжками, крупными и сальными, как праздничные сардельки, руками и с двойным овальным подбородком, заросшим редкой неравномерной щетиной. Он был одет так же, как обычно одевался на службу Джоза или любой другой «коршун», то есть в красную камизу с длинными рукавами, подвязанными на манжетах, в черный с красными вышитыми полосами дублет, украшенный значком в виде короны, а также темные шоссы и сапоги. Лысеющую голову этого господина прикрывал подшитый набок тюдор с белым гусиным пером, которое Джоза всегда находил излишеством. Исходя из всего увиденного, прибывший капитан заключил, что перед ним сидит его коллега и товарищ по отделу.

Второй господин не обладал чертами, столь прозрачно выдающими его статус и положение в обществе, но все равно выглядел богато и достойно: он носил жиппон благородного темно-синего цвета с косыми белыми полосами на плечах и вертикальными тонкими линиями на торсе, длинный до пола темно-синий плащ с откинутым капюшоном, шоссы, сапоги и тюдор, естественно, синего цвета. В отличие от собеседника, этот мужчина был хорошо сложен, плечист и высок, а его лицо надежно защищали большая черная борода и усы, подстриженные, казалось, чуть ли не утром.