Барон по призванию. Путь дворянина - [87]

– Ваш главный обокрал вас, – бросила она, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе.

Бандиты уже раздевали ее глазами и начинали обходить с разных сторон, хотя и бежать-то бедняжке было некуда. Подобный маневр больше походил на привычку, чем на необходимость. Предотвращая самый неприятный исход, дочь покойного тавернщика уронила на землю несколько десятков звенящих монет, чем сразу отвлекла внимание людей, окружавших ее.

– У него там целый мешок золота, а вам, господа, он, наверное, выдал по одной жалкой монете. Верно я говорю?

Однажды в «Медвежью упряжь» ввалился очень высокий, очень мускулистый, очень опасный на вид и до крайности пьяный посетитель. Упав на стойку, он немедленно потребовал меда или пива, но ни того, ни другого не оказалось. Поставить их должны были только через день, а после прошедшего накануне праздника всю выпивку разобрали. Клиент начал требовать громче и стучать огромными ручищами по стойке, и тогда с кухни пришел тавернщик Норт. Он отвел дочку в сторону и начал сам разговаривать с разбушевавшимся пебелем. Тавернщик оставался невозмутимым, твердым и до ужаса вежливым, даже когда клиент замахнулся на него стулом. Невероятная стойкость духа тогда возымела такой эффект, что большой пьяница не выдержал напора и отступил. И Астра стоит в середине бандитского лагеря, окруженная со всех сторон отвратительными головорезами с перекошенными рожами, вонючей одеждой и мерзкими, черными от пепла и земли, руками. У многих на лицах следы проказы и других незнакомых Астре ужасных болезней, пожирающих человека заживо. Девушка, нарочито задирая подбородок, силилась достичь того же результата, что и ее отец в словесной схватке с пьяницей, но она просчиталась. Несколько потных лапищ схватили ее за руки и за ноги, бросили на землю. Пять-шесть человек направились к палатке Корста и скрылись внутри. Послышались крики и ругань, а еще через несколько мгновений из шатра вышел один из головорезов и, ликуя, высыпал из мешка прямо на траву гору монет.

Компания оживилась. Большинство рванулось к деньгам. Падшие души ныряли пальцами в кучу драгоценного металла, словно вот-вот умерли бы без него, пробовали золото на зуб, подбрасывали, распихивали по карманам. Из палатки все еще слышалась ругань. По голосу было понятно, что кричал и чертыхался Корст, а остальные хохотали и выкрикивали оскорбления.

Вдруг наблюдения Астры прервала пара особенно мерзких рук. Она взвизгнула и увидела перед собой Беззубого Ротта, который уже запустил пальцы ей под одежду и облизывался в предвкушении.

– Жопастеньких, грудастеньких любит Беззубый Ротт, любит молоденьких… – повторял он, словно умалишенный.

– Не надо! – закричала Астра с такими обидой и страхом в голосе, что даже самая замечательная актриса в самой печальной трагедии не могла бы сильнее тронуть сердце насильника. – Я же вам помогла, принесла деньги! Не надо! А-а-а!

На крики сбежались еще несколько человек, особенно охочих до подобных развлечений. Астра закрыла веки, сквозь которые по щекам текли реки слез. Волна омерзения, отвращения, страха и полной беззащитности накрыла девушку. И вдруг они остановились. Все. Каждый, кто находился в лагере, будь он возле распластанной на земле девушки или у горы монет, поднял взор на шатер, из которого вышел Корст, оправдывающий свое прозвище в полной мере. Он был с головы до ног вымазан кровью. Алые и темно-красные капли скатывались по одежде и обнаженному кинжалу, который атаман сжимал в кулаке, и с тихим глухим стуком разбивались о почву.

Кто-то сразу ринулся бежать, кто-то достал оружие, но и то и другое было лишено смысла. Грабитель, первым выбежавший из колеблющегося светового круга костров, внезапно издал короткий, оборвавшийся в ночи крик, и остальные, бегущие за ним, остановились. Неизвестность напугала их больше, чем кровавый демон, стоящий за спиной, и на несколько ударов сердца воцарилась гробовая тишина. Атаман прервал всеобщее молчание:

– Я, червь побери, Корст Красный.

Из темноты выскочило несколько фантомов в плащах, таких же, как в таверне. Прежде чем началась резня, сопровождаемая нечеловеческими криками, вспарыванием животов и отрубанием конечностей, Астра сжалась калачиком и закрыла лицо локтями. Шум, окружающий ее, доносился будто из самого мира мертвых Тодрейха. Ор, мольбы, плач. Недавно эти люди сами причиняли боль, резали и мучили, кого хотели, а теперь их отправляли на ужин Фердербену одного за другим. Не в силах больше слушать крики умирающих, девушка открыла глаза и попыталась уползти прочь, но перед ней вновь, будто преследующий ночной кошмар, появился Беззубый Ротт. Физиономия его выражала первобытный страх и отчаяние. Он полз к Астре и кричал что-то несвязное, бессмысленное, что-то о прощении и пощаде, но смерть настигла его: человек в красном плаще с размаху всадил старому грабителю топор в спину, и тот уронил голову в траву, разинув в агонии пасть.

Взгляд Астры скользнул с лица ее мучителя на топор, потом на руку человека в плаще. Рукоять топора уходила под край рукава, и когда человек в плаще шевельнул плечом, манжета задралась. Дочь тавернщика думала, что сейчас увидит толстые волосатые пальцы, сжимающие оружие, но их не было. Топор и был конечностью. Пальцы и ладонь отсутствовали. Вместо кисти локоть продолжался костяным топорищем, из которого росла заточенная лопасть. Подняв взгляд, девушка увидела лицо ходячего ужаса, наклонившегося над нею. В первую очередь в глаза бросался большой круглый рот без губ, полный тонких длинных зубов, растущих со всех сторон и стремящихся к центру. Ни глаз, ни носа у существа не было, а кожа бледно-серого цвета имела вид самый мерзкий и устрашающий, будто бы из-под капюшона на девушку смотрел червяк, но большой, с человеческую голову.