Барон и рыбы - [24]
5. Заключение браков. В связи с этим: скандальная связь моей племянницы Мэйбл с машинистом компании Баллиндалох-Инвернесс, каким-то там Кэмпбеллом».
По рядам прокатился ропот осуждения, некое же существо женского пола разразилось громким плачем. Фергюс Маккилли продолжал:
«6. Объединение земельных участков, покупка и продажа земель.
7. Разрешение моему племяннику Шону на печатание стихов.
8. Состояние переговоров с итальянским правительством о колонизации Львиного острова в Тирренском море.
9. Меры в связи с конфискацией имущества нашего кузена Элиаса Кройц-Квергейма австрийским правительством.
10. Годовой баланс и предполагаемые капиталовложения на следующий год.
11. Разное».
Фергюс Маккилли вопрошающе огляделся. Оттуда, где сидел барон, послышалось приглушенное рычание.
— Повестка дня была вывешена две недели назад в моем кабинете для всеобщего ознакомления. Предложений по расширению или изменению повестки не поступило. Таким образом, она принимается.
Возражений не было.
— Хью, подай ключ!
Привратник вручил Фергюсу Маккилли метровый ключ с затейливой кованой бородкой.
Установился порядок шествия: во главе — фергюс Маккилли, за ним — барон, потом — старейшины, волынщики и все прочие Маккилли семьями: супруги — под ручку, официально помолвленные — взявшись за руки, вдовцы, вдовы, незамужние и холостые — поодиночке. Раздали и зажгли факелы, и процессия тронулась.
Остановилось шествие перед циклопической стеной. Вперед выступили несколько сильных мужчин и вагой отодвинули огромный камень. Один за другим Маккилли исчезали в открывшейся черной дыре. Когда мрак поглотил последний факел, Симон сунул в карман театральный бинокль Александрины Маккилли и спустился с крыши в свою комнату.
Идущими под уклон коридорами, лестницами, штольнями и гулкими залами Маккилли приближались к фамильному склепу. Слышались только треск факелов да шум шагов. Иногда из невидимых вентиляционных шахт тянуло сквозняком, один из порывов задул факел барона.
— Недобрый знак, — прошипел ему Фергюс Маккилли.
Семейный склеп представлял собой огромнейший зал, его купольный свод поддерживали мощные колонны из грубо отесанного камня. Бесчисленные саркофаги из гранита, бронзы и олова звездой располагались вокруг центра зала, где под самой высокой точкой купола стояла огромная бочка виски. Вокруг бочки быстро расставили простые скамейки, бывшие наготове в углу, факелы вставили в железные кольца, вмурованные в стены и колонны. Фергюс Маккилли и двое сильных юношей поднялись на бочку и отвинтили круглую крышку.
Из бочки сильно потянуло спиртом. С увлажнившимися взорами троица преклонила колени вокруг отверстия, вглядываясь в глубину.
— По-моему, он там. Посвети-ка!
— Ты прав, это он.
— Подальше с факелом! Хочешь сварить из нас пунш?
— Ну что ты. Дай-ка лучше веревку.
— Осторожно! Упаси Господь, ты еще ухватишь его за шею, как два года назад.
— Всплывет — и порядок.
— Свети, пожалуйста, чуть правее.
— Вот он! Я его нащупал. Попался!
— Давай веревку!
Фергюс Маккилли сунул факел соседу, ухватился за конец веревки и осторожно потянул ее. На веревке было что-то тяжелое. Дюймов через тридцать из виски показалась ступня, затем щиколотка, вокруг которой обвилась веревка, и часть волосатой икры. Один из помощников ухватил ступню и тащил, пока из отверстия не показалась вся нога. Второй лег на живот и, опустив руки в виски, нащупал грубую ткань. Первый отпустил ногу, она с плеском нырнула обратно. Третий потянул. Из виски появилась голова с седой гривой волос и плечо. Фергюс Маккилли и второй помощник свесились над краем бочки, ухватили за руки и за ноги и объединенными усилиями вытащили мокрого бородатого мужчину, одетого во что-то вроде ночной рубашки.
Они усадили его на край бочки. Помощники Фергюса Маккилли растянули перед ним плед наподобие ширмы, а тот стянул рубашку с обитателя виски, растер его полотенцем и призвал на помощь еще двух человек, чтобы они массировали ему руки и ноги.
Как долго это продолжалось — трудно сказать, но наконец житель бочки перекосился, сморщился и громко чихнул, насытив все вокруг мельчайшими капельками виски. Он открыл глаза, сунул в рот палец и изверг обратно в бочку целый водопад виски. Тем временем Фергюс Маккилли развернул приготовленную одежду, а его помощники изготовились облачить детину. Облегчившись, он стал помогать им, и через несколько минут на бочке стоял почтенный старый шотландец. Он признательно похлопал Фергюса Маккилли по плечу и громко откашлялся.
— Весьма признателен, дети мои, — произнес он мощным басом. — На этот раз вы очень хорошо управились.
— Маккилли, ты готов?
Лэрд Айвор милостиво кивнул, плед упал, и предок всех Маккилли вознесся над головами потомков в золотисто-голубом облаке паров виски.
— Да здравствует Маккилли! Ура! Ура! Ура! — заорали все с воодушевлением и сгрудились вокруг бочки. Лэрд Айвор проворно слез по лестнице, распростер объятия и приветствовал свою семью. Он помнил всех, кого видел хоть однажды, а что касалось молодежи, так ему достаточно было услышать имя отца, как он тут же помещал каждого на нужный сучок раскидистой кроны семейного древа Маккилли. Особенно сердечно он потряс руку барону.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
Петер Розай (р. 1946) — одна из значительных фигур современной австрийской литературы, автор более пятнадцати романов: «Кем был Эдгар Аллан?» (1977), «Отсюда — туда» (1978, рус. пер. 1982), «Мужчина & женщина» (1984, рус. пер. 1994), «15 000 душ» (1985, рус. пер. 2006), «Персона» (1995), «Глобалисты» (2014), нескольких сборников рассказов: «Этюд о мире без людей. — Этюд о путешествии без цели» (1993), путевых очерков: «Петербург — Париж — Токио» (2000).Роман «Вена Metropolis» (2005) — путешествие во времени (вторая половина XX века), в пространстве (Вена, столица Австрии) и в судьбах населяющих этот мир людей: лицо города складывается из мозаики «обыкновенных» историй, проступает в переплетении обыденных жизненных путей персонажей, «ограниченных сроком» своих чувств, стремлений, своего земного бытия.
Джинни Эбнер (р. 1918) — известная австрийская писательница, автор романов ("В черном и белом", 1964; "Звуки флейты", 1980 и др.), сборников рассказов и поэтических книг — вошла в литературу Австрии в послевоенные годы.В этой повести тигр, как символ рока, жестокой судьбы и звериного в человеке, внезапно врывается в жизнь простых людей, разрушает обыденность их существования в клетке — "в плену и под защитой" внешних и внутренних ограничений.
Роман известного австрийского писателя Герхарда Рота «Тихий Океан» (1980) сочетает в себе черты идиллии, детектива и загадочной истории. Сельское уединение, безмятежные леса и долины, среди которых стремится затеряться герой, преуспевающий столичный врач, оставивший практику в городе, скрывают мрачные, зловещие тайны. В идиллической деревне царят жестокие нравы, а ее обитатели постепенно начинают напоминать герою жутковатых персонажей картин Брейгеля. Впрочем, так ли уж отличается от них сам герой, и что заставило его сбежать из столицы?..
Марлен Хаусхофер (1920–1970) по праву принадлежит одно из ведущих мест в литературе послевоенной Австрии. Русским читателям ее творчество до настоящего времени было практически неизвестно. Главные произведения М. Хаусхофер — повесть «Приключения кота Бартля» (1964), романы «Потайная дверь» (1957), «Мансарда» (1969). Вершина творчества писательницы — роман-антиутопия «Стена» (1963), записки безымянной женщины, продолжающей жить после конца света, был удостоен премии имени Артура Шницлера.