Бархатная Принцесса - [15]

Кай помогает мне выйти и я, не дожидаясь, пока он расплатиться с таксистом, быстрым шагом иду к машине. Подальше от него, и больше никогда, ни шагом, ни взглядом…

Оля. Я должна узнать, где и с кем может быть Оля. Ради этого я и приехала.

Поворачиваюсь, чтобы вернуться, окликнуть его и поговорить – и натыкаюсь на крепкую грудь прямо перед собой. Как можно ходить так бесшумно при таком росте и немалом сложении?

— Не подкрадывайся ко мне. – Пытаюсь отодвинуться, но Кай зажимает меня руками с обеих сторон, постукивая пальцами по крыше моего «мерседеса».

— Ты хотела вернуться. – Разбитые губы искривляются в улыбку, от которой мое сердце заходится в сумасшедшем галопе.

— Оля не берет трубку, - быстрой скороговоркой, не глядя на него, а только на носки своих туфель. – Она позвонила, сказала, что у вас размолвка. Была крепко выпившей. Я не хочу, чтобы Оля попала в неприятную историю. Ты не знаешь, где она может быть?

— Понятия не имею, но это не в первый раз. Наверняка уже спит в чьей-то койке. Завтра сама появится и скорее всего ни хуя не будет помнить.

— Ты можешь хоть иногда… следить за языком?

Я чувствую твердые шершавые пальцы у себя на подбородке, которые жестко задирают лицо почти до предела назад, вынуждая смотреть Каю в глаза. Я пытаюсь отвернуться, даже сбить его руку, но ладони так и остаются на его запястье, словно вдруг каменею. Кай жмурится, когда я прикасаюсь к его коже, пусть лишь в попытке избавиться от его наглого внимания. Со свистом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и прижимается ко мне бедрами, чуть не впечатывая в дверцу машины.

То, что откровенно и пошло прижимается к моему животу…

— Тебя так заботит мой язык, Принцесса? – спрашивает своим простуженным голосом, и я, словно потерянная, жадно ловлю вибрацию, которая дрожит под кожей на его шее. – Думаешь о том, где бы хотела его почувствовать?

Вторая рука опускается мне на бедро, сжимает так сильно, так… естественно, что я невольно вздыхаю. Это возмущение, это просто возмущение, негодование. Мне совершенно плевать на зарвавшегося мальчишку.

— Убери руки, мальчишка, - распаляюсь от этой наглости. Кем он себя возомнил? Парнем, которому никто не отказывает?

— Мальчишка? – Кай, кажется, звереет. Пальцами обхватывает мои скулы, сжимает, жадно глотая каждый мой выдох. – Мальчишка, блядь?! А ты в тридцать что – пенсионерка? Да что у тебя в голове, Принцесса?

— Убери руки! – пытаюсь вырваться я, отчаянно мотая головой.

Мне страшно. Мне так невыносимо страшно, потому что перед валом обжигающих чувств я совершенно беспомощна, безоружна, как приговоренный перед рядом солдат с взведенными ружьями. И в хватке его пальцев я могу смотреть только прямо, только в его черные непроницаемые глаза.

— Я бы с удовольствием трахнул тебя языком, Принцесса. Порвал твои чертовы жутко сексуальные и безобразно дорогие трусики, раздвинул ноги, раскрыл так широко, чтобы ты забыла про стыд. – Дыхание Кая жжет мои губу, грязные слова заставляют меня – тридцатилетнюю женщину! – краснеть, как школьницу. - Ты меня просто пиздец, как заводишь. Подыхаю, так тебя хочу.

И плавный, словно в танце, толчок бедрами, чтобы я еще отчетливее ощутила каждый сантиметр напряженной длинны.

— Дотронься до меня, Принцесса.

Болезненный хриплый стон, замаскированное под мольбу требование.

Наши замершие в миллиметре от поцелуя губы.

Я словно шагаю в пламя: сладкие волны лижут тело, поднимаются вверх, так развратно вьются по внутренней стороне бедер. Безумная, я ловлю каждый его выдох, глотаю, словно дорогое вино.

«Кай… Кай…» - бьется электродом в сердце его имя.

— Кай! – уже реальное, откуда-то у него из-за плеча.

Голос Оли. И я со всего размаха падаю вниз, прямо на острые камни осознания чуть было не совершенной ошибки.

— Блядь, - рычит Кай, почти неуловимым движением открывая дверь машины и толкая меня внутрь. – Завтра я дома после девяти, Принцесса. С меня продукты, с тебя – ужин.

Сглатываю, дрожащими руками завожу мотор.

Господи, господи, господи… Что я творю?

Я еду очень медленно, потому что нервы на пределе. Потому что повсюду вместо светофоров мне мерещатся глаза Кая. И его такие откровенные, клеймящие меня снова и снова слова. Делаю музыку погромче, но и это не спасает: горячий хриплый шепот и приказ дотронуться… И моя собственная рука, которую я сжимаю в кулак так сильно, что ногти режут кожу ладони. И все равно не помогает, не отрезвляет.

Мне нужно волноваться о том, что успела увидеть Оля, хоть вряд ли в ее состоянии она так уж много осознавала и понимала. Но мне все равно. Потому что куда больше выяснения отношений с Олегом меня волнует пауза, на которой замер мой вечер. Есть в психологии такое понятие – незакрытый гештальт, многоточие вместо точки. И я постоянно возвращаюсь к обрывку за секунду до появления Оли. Я бы перешагнула за грань? Или все-таки нет?

В кабинете горит свет, но я почти на цыпочках забегаю вверх по лестнице и прячусь в спальне, а оттуда – в душ. Закрываю двери, хоть обычно этого не делаю. Иногда на Олега находит, и он присоединяется ко мне в душе, но сегодня это было бы катастрофой. Потому что я не хочу этого сейчас, когда на губах остался вкус дыхания другого мужчины.