Бархатная Принцесса - [13]

— Кай, господи, Кай. Не закрывай глаза, я сейчас, сейчас… «Скорую»… потерпи.

Принцесса дрожит - и мне вдруг становится так паршиво на душе, что хоть прямо сейчас в ад, в самый горячий котел, в одиночку, в личный кошмар.

— Дани… - Тянусь, практически теряя сознание. Кровавыми стылыми губами целую узкое запястье. – Не плачь, Принцесса.

И – через край, в черноту.

Глава восьмая: Даниэла

Он так быстро отключается прямо у меня на руках, что я едва успеваю протараторить адрес «скорой». Как полоумная кричу, чтобы ехали скорее, потому что Кай весь в крови, и его веки перестают дрожать. Он словно погружается в стремительный сон. У него рана на голове: пальцы тонут в липких от крови волосах.

Что делать?!

У меня в машине аптечка, несусь туда, спотыкаюсь, падаю и вместе с брюками рву кожу на коленях. Распахиваю дверцу машины, слепо шарю в поисках аптечки, второй рукой дрожащими пальцами ищу номер Евы. Ее муж – бывший детский хирург. Ну и что, что детский, у него есть медицинское образование, он должен знать, как оказывать первую помощь!

Уже очень поздно, десятый час ночи, но Ева берет трубку после третьего гудка.

— Ева, Ева… - Сглатываю, пытаясь перевести дыхание. Не закрываю дверь машины, прижимаю к груди аптечку и бегу обратно к лежащему на земле Каю. – Ева, мне нужна помощь Наиля!

— Что случилось? – настораживается Ева, и я слышу, как она, прикрыв трубку рукой, зовет мужа. – Дани, выдохни, сделай глубокий вдох. Вот так, умница. Наиль здесь.

— Что случилось? – сразу к делу переходит Наиль. – Не нервничай, спокойно, четко и ясно.

Я сбивчиво пересказываю все, что видела: как трое парней против одного Кая. Всхлипываю, потому что ужасные воспоминания, как они рвали его, словно псы, сжимает сердце. Боже, он ведь совсем еще сопляк, за что ему такое? Куда влез по глупости, во что ввязался?

— «Скорую» вызвала?

Я не сразу соображаю, что лихорадочно киваю, и лишь через секунду вслух говорю:

— Да, только что, минуту назад.

— Значит, скоро будут. Теперь, Даниэла, спокойно и четко делай, что скажу. Не трогай его.

— Он на асфальте… - В свете луны кровь зловеще блестит чернильными пятнами.

— Не трогай его, поняла? Скажи вслух, что поняла.

— Поняла, да. – Выдыхаю, закусывая губу до боли, чтобы сдержать страх и слезы.

Кай лежит на спине, голова вывернута набок. И он вообще не шевелится и кажется ужасно смертельно бледным.

— У него есть видимые раны на голове? – спрашивает Наиль.

— Я… да, там кровь.

— Открытые?

Открытие раны на голове? Я пытаюсь это представить, и тут же к горлу подступает тошнота. Мысленно бью себя по обеим щекам, приводя в чувство.

— Нет, голова целая.

— Хорошо. Но все равно не трогай его. Есть открытые переломы? Кости видишь?

— Нет, целый.

— Значит, пока все не так плохо. – В голосе Наиля с едва уловимыми восточными нотками звучит по-мужски скупая попытка успокоить.

До приезда «скорой» Наиль говорит, куда упросить отвезти Кая, обещает позвонить, разузнать, кто дежурит и в чьи руки попадет Кай.

— Дани? – Трубку берет Ева и я выдыхаю, позволяя себе первый за несколько минут всхлип. – Кто такой Кай?

— Муж Оли.

— Оля вышла замуж? – не понимает подруга, которая из наших дружеских посиделок знает, что моя падчерица не из тех девушек, которые спят и видят, как бы стать примерной женой.

— Ева, сама ничего толком не знаю. Прости, правда, совсем в голове пусто.

Ева понимает. Нам достаточно просто почувствовать немую поддержку друг друга даже вот так, через невидимые телефонные провода.

Врачи «скорой» быстро осматривают Кая и к моему облегчению за пару минут приводят его в чувство. Задают какие-то вопросы, хмурый фельдшер проверяет рефлексы, накладывает «манжет» тонометра. Я мнусь рядом, когда ко мне подходит молоденькая медсестра и пытается осмотреть мои руки.

— Я в порядке, - отодвигаюсь, почему-то чувствуя себя насекомым под микроскопом. Как будто все смотрят с немым укором: «Что ты тут делаешь, так поздно, возле чужого мужчины, возле мужа своей падчерицы?» - Это… я пыталась… - Тереблю рукав пиджака, почему-то не чувствуя ни брезгливости, ни страха от вида крови, который всегда загоняет меня в дичайший ступор. – Это не мой кровь.

— Я не поеду в больницу, мне на работу утром, - слышу голос Кая.

Он сидит за открытой дверцей «скорой», на бортике машины, и пытается отмахнуться от попыток отвезти его для более тщательного осмотра. Медсестра крутится рядом: совсем молоденькая, лет двадцати с хвостиком. Красивая, с очаровательной улыбкой и ямочками на щеках. Пальцы умело порхают над его сбитыми костяшками, взгляд то и дело ловит его взгляд, ресницы подрагивают. Она что-то говорит - и Кай задирает футболку до подмышек. Девочка краснеет, облизывает губы. Все так очевидно, что мне становится не по себе из-за такого неприкрытого кокетства и желания. И, кажется, ее совершенно не смущает, что на пальце Кая обручальное кольцо. Хотя, стоп. Кольца уже нет.

И мою горячую волну раздражения гасит воспоминание о звонке Оли, из-за которого я здесь и оказалась.

— Ты поедешь в больницу, - говорю жестко и холодно. Что за упрямый мальчишка!

Кай смотрит на меня, чуть щуря взгляд, отводит в сторону руку медсестры с пластырем, который она, бог знает, куда собралась клеить.