Банк. Том 2 - [105]

Однако, чутье не подвело Хуана. Выстрел прозвучал глуше обычного, так как пистолет был уперт в куртку.

— Держите его, пока пистолет протираем…

— Нормально все?

— Да, укладывайте, как надо…

— Ну, все хорошо. Следы наши заметет, но ты, на всякий случай, их разровняй. Пошли в дом.

— Так, надо бы дрель, молоток, напильник, да, не худо бы, кислота, не знаю, есть ли.

— Все есть, Николай Владимирович. Это ж при взломе дверей применяется.

— Это хорошо. Вот он, хорошо, если единственный в этом доме жесткий диск. Гляди-ка, а у Вас и полиэтилен есть, предусмотрительные!

— А как же! Никакие железные опилки не разлетятся.

— Сверлим его, давайте четыре дырки… Крышку сбивайте. Теперь молотком его, молотком. Напильничком еще по кускам пройдитесь, хорошо… и кислотой их.

— Навряд ли кто что считает оттуда после этого…

— Ну, это когда египетскую мумию оживят, может и считают, да и то вряд ли. Это было самое простое, сейчас будет очень большая работа. Смотрите внимательно! — внизу будете искать в каждом компьютере вот такой кабель. Запомнили?

— Конечно, Николай Владимирович!

— Хорошо. Ломать их для этого не надо, на морде у каждого компьютера дырка. Фонари есть?

— Имеются!

— Николай Владимирович считает, что вряд ли где будет, но проверить обязаны!

— Понятно.

— Так, важный момент! Работать и проверять будете так, как атомные бомбы собирают!

— А это как, Николай Владимирович?

— Что-то вы на меня подозрительно смотрите, это ж не секретно уже, в прессе есть. Там делают так — один читает с формуляра — закрутить болт с таким-то усилием на ключе, второй закручивает, третий смотрит, как он закручивает и расписывается. Поэтому эти интересные изделия собраны очень качественно и почем зря не взрываются. Так же будете делать и вы — один смотрит, второй проверяет, третий делает пометку. Компов там внизу на глаз под тыщу, работы часа на три… Идите втроем или, лучше, вшестером, быстрее бы надо все проверить, чего тут болтаться.

— Ох ты ж… Немало…

— Разрешите, Николай Владимирович? Готовьте дом к взрыву, хорошо, тут газовых баллонов полно. Вниз пойдете те, кто в этом меньше понимает. Хорошо, покойничек написал, что он взорвет дом, послушался нас… Мы с Николаем Владимировичем посмотрим, не идет ли кто, думаю, никто ничего не услышал, но мало ли…

— Кстати, а что это за куча бумаг?

— Стоять! Лучше на них вообще не смотрите. Всю бумагу, даже чистую, аккуратно палим. Вот так… Книги тоже все в огонь… Кроме того! Все дискеты, диски, флеш-накопители — туда же…

— Дурил ведь, зараза, сказал, что алгоритм у него в голове…

— Кстати, а у него в Москве хата есть?

— Николай Владимирович, что-то я из-за Вас ощутил себя старым дураком… Надо ж и в ней спалить все бумаги.

— Ну, Вы преувеличиваете, без Вас бы ничего не вышло. Вечером-ночью сумеете все бумаги из его квартиры потихоньку вынести? Хозяин-то уже явно не вернется…

— Сделаем! Надеюсь, в 12 мешков все уместится. Да и ключи вон от нее в двери наверняка торчат, там лишних полно. Вскрыли бы мы тихо, но лучше без этого.

— Давайте-ка по всему дому поищем бумаги… А вы готовьтесь, мало ли кто что заметит…

Глава 98

Тем временем Маша уверенно продвигалась на восток к дороге, таща за собой раненного. В том же направлении и с тем же грузом до нее прошли многие тысячи русских женщин, оттаскивая на себе в тыл раненных мужчин. За очень-очень малым исключением им почти на всех войнах часто приходилось осторожно пробираться порожняком под огнем на запад, откуда в очередной раз приходили непрошеные гости и затем, также под огнем вытаскивать раненных в тыл, на восток. Эти направления в их работе всегда оставались независимыми от того, отступала ли армия или уже гнала незадачливых пришельцев из России в хвост и в гриву. Маша и не знала, что ее прабабка вытащила на себе с различных полей боя около полусотни человек… Бабушка Маши появилась на свет в сороковых годах, мать — в 60-х, а она сама — в конце 80-х… Все ее послевоенные предки с женской стороны, как одна, рано и неудачно выходили замуж до двадцати-двадцати двух лет, но успевали до развода родить одного-двух детей. Это передаваемое по женской линии поведение было генетической памятью и могучим инстинктом продолжения рода той, кого могли убить не один десяток раз и которая ухитрилась зачать Машину бабку еще до официально оформленного и разведенного через три года брака, заключенного, невзирая на послевоенный недостаток мужиков… В генах многократно ходившей на волосок от смерти женщины было накрепко записано, что необходимо родить и как можно раньше. А родившиеся росли, заканчивали школу и наскоро выскакивали замуж, после чего передаваемый по наследству процесс повторялся. Скорее всего, эта генетическая память затронула бы и Машу, чему очень способствовала ее красота, но вначале ей мешал покойный папаша, а потом она встретила Серегу. Однако, прабабкино наследие все же проявилось и в ней, причем в своей первозданной форме, которая и определила половое поведение потомков. Конечно, выброс адреналина у Маши был такой, которого она никогда не испытывала, однако, девушка продвигалась очень быстро не только по этой причине. Внезапно появились чрезвычайно ловкие ухватки, используемые при перетаскивании раненного, совершенно правильная оценка местности впереди, инстинктивное понимание того, что нужно обойти, а где можно и рвануть напрямую, выгодное использование складок рельефа… Хуан, идущий по следам Маши, поймал себя на том, что даже не особо замедлил шаг! Ну ни хрена ж себе, просто огонь девка! Пожалуй, с ее помощью парень явно не сыграет в ящик, что вполне могло бы случиться после его перевязки. То, что и шприц и ампулу на морозе надо греть, Хуан запомнил накрепко. В его-то практике практически всегда было теплее, чем хотелось бы… И идет она правильно — на восток, компас в телефоне верный, от моего не отличается. По ходу, лес редеет… Да там уже дорога впереди! Едрить… восемнадцать минут всего, он засек время, а расстояние-то — километр с небольшим! И это — по толстенному снегу выше колена. Мда, так можно тащить от большой любви… Насчет любви Хуан был совершенно прав.