Банк. Том 2 - [102]

— Уф, слава Богу, нет их там. Я расскажу, что надо будет в каждом компьютере через дырку посмотреть, но уверен, что винчестеров нет нигде. Однако полная проверка все равно нужна.

— Ясное дело! А что искать-то надо?

— Искать надо не сам винт, вы его можете не распознать… Пошли наверх.

Собеседники подошли к компьютеру Моркофьева и Николай открыл его.

— Надо будет искать вот такой широкий кабель, он обычно светлый. Это стандартный кабель интерфейса IDE для винчестеров. Если он есть, то и винт есть.

— Понятно. Пойдем наружу.

Маша продолжала осматривать схорон, временами посматривая на маленькие мониторы. Лица у всех присутствующих были напряженными, но спокойными, разговор, судя по всему, был сугубо деловым и без мордобоя, хотя пистолетов пришельцы не убрали. Пожалуй, если до сих пор ничего такого не началось, то все обойдется — подумала девушка, не подозревая того, насколько она ошибалась…

Ладно, мы все нашли, давайте кончать с этой частью дела. Пошли за дом.

Когда Маша на мониторе заметила, что Семена и Сережу ведут за дом, она сразу поняла, что оценивала ситуацию в корне неверно. Она вгляделась в монитор и заметила под ним значок с символом громкоговорителя. От души выругав себя за глупость, она нажала его.

Так как Вы, Николай Владимирович, руководите этой операцией, вы отдаете приказания о том, что нам делать с этими двумя.

Вот это поворот… Не зря они в первый раз обратились по имени-отчеству… Руководитель в случае чего получает больше всех. С другой стороны… они это сделают, так или иначе. При этом я покажу себя полнейшим бесхарактерным лохом. Нет… надо сделать нечто противоположное.

— Как руководитель, я не собираюсь перекладывать свою ответственность за такие действия ни на кого и сделаю все лично. У кого есть оружие, которое нельзя отследить?

— Держите.

— Вы уверены, что прежнего хозяина не найдут?

— Найдут, а как же! Отвечаю на Ваш безмолвный вопрос — найдут какого-то гауптмана Ганса Крюгера, без вести пропавшего в 1944 году в Белоруссии. У немцев с учетом завсегда полнейший порядок.

— Понятно… Кстати, оружие понадобится оставить здесь.

— Это ничего, у меня Люгеров еще четыре штуки. В Белоруссии, где я вырос, даже в начале семидесятых берега некоторых ручьев были латунными от гильз. Не говоря уже о всем прочем…

— Ясно.

— Предохранитель тут…

— Я Вас Христом-Богом заклинаю — пощадите Серегу. Не убивайте сироту.

— Эх, Семен Васильевич, мы же с Вами при историческом материализме воспитывались, какой Бог-то…

— Извините, пощадить Серегу не могу, кстати, с него и начнем. Ну что же, молодым везде у нас дорога…

Николай всмотрелся прямо в глаза парня. К чести современной молодежи, взгляда он не отвел. Сейчас тебе, Коля, если вспомнить о Боге, придется нарушить чрезвычайно важную его заповедь… А что будет, если он этого не сделает? Николаю представились десятки, хотя какие десятки — стони миллионов обобранных и разоренных людей. Триллионные убытки разорившихся банков по всему миру. Остановившиеся заводы по производству микросхем и карт, терминалов и касс… Разоренные поставщики программного обеспечения… Счет пострадавших точно пойдет на миллиарды, бедствие будет колоссальным. И всю индустрию придется воссоздавать сначала. А что до жизни — пощадить одного, чтобы потом повесилась или, как любит говаривать председатель, сбросилась с крыши тысчонка-другая разоренных? А скольким из пострадавших эта история сократит жизнь на десяток, а то и двадцать лет? Хотя выбора у Николая не было, он все же немного поколебался, но после этого решительно поднял пистолет и выстрелил, целясь в сердце.

Глава 97

При усиленном микрофоном звуке выстрела Хуана передернуло. Вот же ж… Нельзя так колотить по ушам, оглохнуть можно! А чуть ли не облитая слезами Маша с трудом удерживалась от того, чтобы потерять сознание. Однако, обоих подслушивающих живо привела в чувство реплика:

— Николай Владимирович! Сердце у человека находится хоть и слева, но все же правее и пониже. А так у него только дырка в легком, навылет, может даже и кости не задеты. Добьете?

— Если в нем будет две дырки, это очевидное убийство, а так можно списать на неосторожность. Сам он без посторонней помощи не выкарабкается?

— Нет. Помирать он будет очень медленно и хреново, от кровопотери…

— Ну так возьмите в доме одеяло и оттащите в лес подальше! Одеяло потом спалим. Все равно надо было в лес нести. В лучшем случае пропадет без вести, да его и искать-то без родителей не станут, а в худшем — будут подозревать всех местных охотников. Кстати! Оно даже и хорошо, попадание прямо в сердце было бы очень подозрительно для случайного. Не говоря уже о случайности с двумя дырками…

— Понятно.

— Идите за одеялом!

— Слушаюсь, Николай Владимирович!

— Да, и гильзу подберите!

В это время Маша, наскоро вытерев слезы, носилась по схорону. Прежде всего, в аптечку, хотя тут, пожалуй, даже аптека целая. Ого! Стерильные ватно-марлевые повязки, перекись, вата, бинты, еще советские, а не новые, в которых в марле частенько только по четыре нитки на квадратный сантиметр. Одноразовые шприцы, антибиотики… Шины и те даже есть, но не нужны. Благословив то, что мать и в медицине научила ее очень многому, Маша за полминуты нагребла всего необходимого с запасом и стала одеваться, прислушиваясь к разговору снаружи, что было очень вовремя.