Банк. Том 1 - [90]

— Жрет он водку, да не просто так, а вообще в три горла.

После этого Семену оставалось только поддакивать, кивать, задавать короткие вопросы «ну и», понимающе покачивать головой и прочими подобными действиями придавать лишь легкое ускорение и правильное направление сведениям, льющимся из продавщицы не просто потоком — целым Ниагарским водопадом. Папаша у Машки действительно жрал «в три горла», судя по тому, что часто пытался пропить даже подержанную мебель из дому, не говоря уже о всем остальном. Хотя у женщин в семье было численное преимущество 2:1, но габариты и физическая сила у противостоящего были такими, что он с легкостью справлялся с обоими. Машкиной матери (Катьке), работавшей медсестрой в районной больнице, доставалось от него всерьез, но саму девчонку он сильно не колотил, даже в пьяном угаре понимая, какой капитал попал ему в руки. Всех местных кавалеров он отгонял от нее кулаками (здоровый, сукин сын, и изрядно!). Мало того, он даже при этом сломал два черепа, и не сел, чисто из-за того, что «эти молодые придурки, которые думают не головами, а головками», собрались вшестером и решили вначале коллективно решить главную проблему с доступом к «призу», а кому сам приз достанется, разобраться между собой после. Да еще и водки перед этим для храбрости накатили, олухи! Несмотря на то, что Юрка, сука, кадр отнюдь не положительный, он еще с ловким адвокатом и суд выиграл, который счел, что нападать вшестером на одного, да еще и в пьяном виде — нехорошо и отбиваться он имел право. Молодые идиоты вообще сами вместо него сесть могли, а Юрка, даже после того, что отдал адвокату, уже пьет пятый месяц, не просыхая, столько из шестерых за закрытие дела вытянули. Через это к Машке даже на танцах сейчас никто и подойти не решается, «стоит сбоку девка, как неприкаянная». Саму Машку он планирует отдать за богатого москвича, хочет и деньгами сразу разжиться и даже потом их из зятя тянуть — у пьяного-то все на языке. «Это ж, бл… прямо какой-то калым исламский и вообще средневековье долбаное!», а ничего не попишешь, совладать с Юркой никто в одиночку не может, а толпой есть риск одновременно и поломаться и еще после сесть.

— Охренеть… Это ж, как говорили в метро, будет посуровей сериала!

— Да, такого по ящику точно не покажут, это факт!

— Бедная девка…

— Да он ее-то хоть не колотит, а Катька, так та вообще часто на работе ночует, от греха подальше…

— Ладно, буду к Вам раз в пару-тройку дней за провизией заезжать. Спасибо!

— Да не за что, заезжайте, всегда пожалуйста, эээ..

— Семен — сказал Моркофьев с улыбкой. А Вас как величать?

— Елена.

— Ну, буду к вам ездить. Вообще… интересный кадр, этот Юрка, даже с любительской точки зрения… шестерых завалить, это немало даже для меня с разрядом по самбо. Намного он меня больше?

— Да… не то, чтобы очень, хотя… он все-таки ростом сантиметров на пятнадцать побольше будет, факт. Те-то лопухи еще ж и выпили перед дракой. По-моему, если б не пили — таки б его завалили.

— И после этого, как говорят определенные люди, могли бы и присесть… Особо если б его прибили, труп-то ментам никак не замять.

— Могли бы точно… Еще ж и свидетелей полно было, надо было бы им Юрку водкой в лес заманить, да втихаря каким дрючком по башке, но у них мозгов же на это мало. Ладно бы, еще нормальные свидетели, те б промолчали, но там двое таких же пьющих мазурика, как Юрка, были. Мне, конечно, Катьку жалко, подруга она мне школьная, но о таком чтоб помочь, я просить не стану — прибьет он Вас, чего доброго, а потом мне грех на душу.

— Ну, Елена…

— Ивановна

— Прибить меня, Елена Ивановна, надеюсь, что довольно таки непросто, но я пока от этого дела воздержусь. А если и потом вдруг надумаю полезть… то уж точно не так, как молодые лопухи, и перед этим хорошенько подумаю. Чай не шестнадцать лет! — улыбнулся Семен.

— Эх, Семен,…

— Васильевич

— Далеки, Семен Васильевич, наши шестнадцать лет, это уж точно — улыбнулась ему продавщица и стрельнула в него глазами.

Семен улыбнулся ей в ответ, попрощался, забрал покупки и поехал к дому. По дороге он невесело размышлял над пьянством и тем, сколько людей оно сгубило. Обдумал Семен и то, что не отличил девчонку от парня из-за ее угрюмости, и, по здравому размышлению, стал помягче к себе — от столь глубокой тоски на таком красивом лице запутаться совсем не мудрено! Семена даже было одолела мрачность от размышлений на отнюдь не веселые темы, однако, плохое настроение живо сошло на нет, когда он увидел, что Серега у дома вовсю занимается делом — бурит стену перфоратором. Семен встрепенулся и, подкатив к стене дома, достал трубы и начал заколачивать их на метр в землю кувалдой. Дело это было не простое, трубы были длинные, а орудовать кувалдой, не падая при этом со стремянки — та еще эквилибристика. Однако вскоре удалось приноровиться и трубы были заколочены в землю, затем на столбы были приделаны горизонтальные трубы, и на них укреплены теплообменники. Потом пришла очередь протягивания гибких труб вниз, крепления дюжины внутренних источников холодного воздуха на стены вокруг стоек, подключения электричества, заделывания щелей монтажной пеной… Все нужное до сумерек, несмотря на то, что день был длинный, сделать не удалось, и они направились спать, решив, что утро вечера мудренее.