Банк - [70]

Через несколько месяцев в первый раз сорвался один из Инструментов. Это случилось при возвращении из Самого Унылого «Донатса» в Городе, когда Инструмент № 2 споткнулся и выплеснул кофе на рубашку.

— Бли-и-и-ин! — заорал он, уронил пакет с пончиками и в панике принялся отчищать пятно.

— Расслабься, приятель, всего-то несколько капель, — сказал я.

Реакция Инструмента № 2 показалась мне неадекватной: кофе был чуть теплый, парень ни в коем случае не мог обвариться, в конце дня начальство давно разошлось по домам, и никто ничего не заметит. Я спокойно шел к Банку, но остановился, почувствовав, что иду один. Обернувшись, я увидел, что Инструмент № 2 застыл на месте и отрешенно разглядывает пятно на рубашке. Пришлось вернуться.

— Слушай, это обычный кофе. Пятно отойдет без проблем. Если очень беспокоишься, отдай в химчистку, и все дела.

Инструмент № 2 печально покачал головой:

— Лучше уже не будет, правда?

Через секунду до меня дошло, что он говорит не о рубашке. Из глаз Инструмента сочилась безбрежная подавленность и опустошенность, и я понял, что нужно срочно измыслить нечто ободряющее.

— Не переживай, начинать всегда тяжело. Вот погоди, освоишь экселевские функции, привыкнешь к персоналиям в нашем департаменте…

Но Инструмент № 2 не выглядел приободрившимся, когда мы шли обратно в офис. Да и я тоже.

Позже вечером я получил мейл от Марка, работавшего в Болгарии в составе Корпуса мира. Это не первое сообщение, пришедшее после его отъезда: Марк с присущей ему пунктуальностью регулярно присылал подробные отчеты из своего крестового похода во спасение цыган, недокормленных сирот и разорившихся фермеров. Он буквально ложился костьми, чтобы доказать: не все американцы — близорукие эгоистичные ублюдки и нация жадных капиталистов, которым не терпится прибрать к рукам чужие природные ресурсы, испоганив буколические пейзажи «Макдоналдсами» и «Уолл-мартами», и заслуживают только оскорблений и насмешек. Словом, Марк — моя противоположность.

Обычно я с интересом встречал эти сообщения — марксистская деятельность приятеля составляла резкий контраст с однообразной работой в Банке, но, читая, как всю неделю он восстанавливал рухнувшую крышу деревенского клуба и теперь умоляет меня сделать пожертвование на создание там Интернет-центра, я с раздражением подумал, что этот скаут-неофит слишком усердствует. Неужели Марк искренне верит, что этим можно что-то изменить? Ну, прибьет он кровельную дранку, и сколько крыша продержится — до первой серьезной грозы? Не лучше ли привлечь на болгарский рынок мегаглобализированные компании? Да, процесс перехода к рыночной экономике мучителен, и не одна туземная организация разорится, но ведь в результате удастся поднять оборванных, жалких людей до уровня жизни остального цивилизованного мира, разве нет?

В эту минуту я ясно понял, как сильно успел измениться.

О Господи, что же со мной будет?

В душную и влажную майскую субботу я, в футболке с длинными рукавами, шортах и шлепанцах, стоял у ворот Рыбы. Войдя в сад, я очутился в толпе деловых костюмов, дорогих галстуков и длинных платьев — остальные сотрудники Банка разоделись в самые роскошные наряды, какие у них имелись. Оказавшиеся поблизости гости уставились на мой простецкий вид со смесью любопытства и презрения.

— Ты же сказал, форма одежды свободная! — сквозь зубы прошипела Женщина с Шарфом.

В отличие от меня она благоразумно выбрала черный свитер и юбку в цветочек, но все-таки была одета проще, чем остальные.

— Так и есть, — ответил я, смущенно пожав плечами.

Сгорая от стыда, я пробрался сквозь толпу к спасительному оазису — облаченному в костюм Пессимисту, отиравшемуся у бара с Инструментом № 1, тоже в костюме.

— Поздравляю, Мямлик, — фыркнул в пиво Пессимист. — Надо же додуматься — прийти сюда в шлепанцах!

— Слушай, но ведь в мейле было написано — одеться неформально!

Пессимист отхлебнул из бутылки.

— На Уолл-стрит не существует понятия неформальности. Даже Инструмент это понимает.

Инструмент № 1 важно кивнул.

— Ладно, — промямлил я. — Ребята, познакомьтесь с моей девушкой.

Пессимист галантно приложился к руке Женщины с Шарфом.

— Очень рад. Мы уже встречались раньше, у Ханя? Мямлик, почему бы тебе не предложить прекрасной леди пива, и я свожу вас на экскурсию? Обязательно нужно увидеть Рыбий винный погреб.

Я взял в баре два «Хайнекена», и мы пошли по идеально ухоженной, вылизанной дорожке к дому. Кустарник в саду был доведен до уровня произведения искусства; несколько высоких кустов, подстриженных в форме колонн, служили опорами для полога над винным баром. Из боковой стены дома в сад выступал бассейн, идеально вписываясь в ландшафт.

— Половина бассейна внутри дома. Выдвижная крыша позволяет летом открывать его полностью, — с видом знатока пояснил Пессимист.

Инструмент № 1 и Женщина с Шарфом немного прошли вперед, и Пессимист шепнул мне на ухо:

— Дурень, зачем ты ее привел? Мало тебе новогодней вечеринки?

Я пожал плечами:

— Она сама захотела прийти. Отличный шанс своими глазами увидеть героев страшилок, которые я ей рассказываю.

Мы вошли в величественный арочный проем и попали в Рыбий дом, напоминающий лабиринт. Мы обходили комнату за комнатой, потрясенные абсурдной роскошью подчеркнуто богатого декора: диваны в стиле ампир с позолоченными подлокотниками, бескрайние персидские ковры, плазменные телевизоры шестидесяти дюймов по диагонали, массивные хрустальные люстры, ваза эпохи Мин, декоративный бассейн, два рояля, арфа, полностью оборудованный спортивный зал, комната с белоснежной обстановкой, оформленная исключительно в бежевых тонах, кровать с четырьмя столбиками, напоминавшими стальные ажурные фермы. Над претенциозным гранитным камином висела большая картина, напоминавшая произведения Моне с водяными лилиями.