Банджо-блюз - [55]

– Ты сам когда-нибудь узнаешь, насколько мало и непринципиально различие. Но тебе нравится жить, значит, я больше буду любить тебя живого.

Он ответил поцелуем, в котором пряталась просьба простить за глупый вопрос.

Она простила. Но через некоторое время вернулась к теме случайного разговора.

– Я – таинство, – не без горечи сказала Морена, – а они торгуют мной, как… как прошлогодней брюквой. И при этом считают, что служат мне. За это я иногда ненавижу людей. Но потом напоминаю себе, что у них слишком мало времени, чтобы разобраться во мне толком. Ты, когда носил моё имя, убивал, как дышал. Мне даже показалось, что ты способен понять… Но было слишком рано. Я пришла, а ты испугался на тысячелетия, прятался от меня…

– Я… не помню, как ты приходила.

– Ничего, я умею ждать…

Вчера во время тренировки Мак спросил, слегка виляя взглядом и острием катаны:

– Скажи, Древнейший… А какого хрена ты вообще полез в это дело? Не твой же профиль, как ни крути.

Митос скупо ухмыльнулся и слегка изменил стойку.

– Да понимаешь, – заговорил он самым честным из своих голосов, – на последнем профсоюзном собрании Наблюдателей сказали, что бессмертных становится всё меньше и надо урезать штаты. А тут четыре безголовых трупа сразу. А я же не оперативник, значит, под сокращение попаду первым. Вот и решил…

– Трепло, – коротко и, как показалось его напарнику, немного обиженно бросил Мак.

Митос хотел дополнить свой ответ рассказами об ужасах безработицы, но Маклауд перешёл в наступление, а атакующий Мак не то явление, которое можно игнорировать.

Всё равно он бы не сумел толком объяснить Дункану разницу между «жить, потому что боишься смерти» и «жить, потому что нравится жить». Страхи отважного горца лежали в совершенно иной плоскости…

* * *

Холодной электрической вспышкой разорвало чёрное небо над Лондоном. Яркие бело-голубые разряды полетели по линиям высоковольтных проводов. Град осколков от лопнувших фонарей рухнул на головы прохожих и на крыши машин. Темнота, расчерченная лучами фар. Визг и скрежет тормозов. Возмущённые вопли.

Маленький скутер потерял управление, крутанулся на месте и завалился набок, придавив седока.

– Эй! – в перекрестье лучей вплыла обеспокоенная доброхотная личность неизвестного. – С вами всё в порядке?

Высокий худощавый мужчина в плаще выбрался из-под мопеда и повернулся к вопрошавшему.

– Спасибо, нет, – сказал он вежливо, встряхнул свой транспорт за руль, оседлал и скрылся во тьме.

Доброхот подавил крик и несколько раз быстро перекрестился на католический манер. Наверняка ему показалось, но лицо уехавшего человека было двухцветным: правая половина – свинцово-белая, а левая – чёрная. Ну, может, тёмно-синяя. Такая личина должна быть у самой Смерти.

Но через минуту он убедил себя, что то была игра теней.

* * *

Мак бы наверняка крикнул что-нибудь вроде: «Эй, вы! Сейчас я вас!»

Митос даже не думал шуметь.

Разведанный в первый же день приезда чёрный ход вывел его за клирос. Притаившись за кафедрой регента, Митос быстро оценил обстановку. Полная луна, особенно заметная в отсутствие электричества, сквозь просторные окна щедро заливала холодным светом небольшое, как для церкви, помещение.

Кровь на полу. Много. Пижонская шляпа Маклауда валяется почти у самого входа.

Последняя жалкая надежда растаяла снежинкой на ладони.

В церкви – пятеро. Один – с забинтованной рукой, привет от ушастого доктора. Пятеро мордоворотов с глазами бойцовских собак. Трое на ногах, вполне профессионально просматривают пространство по секторам. Двое на корточках у длинного чёрного мешка, в какие обычно пакуют трупы. У троих тупорылые «узи» с глушителями под мышками. Все смертные, как он и предполагал. Бессмертных на святой земле убивают только смертные, им плевать, кого и где. Говорили, в этом случае квикенинг какой-то не такой. Говорили, из-за того, что жизненная сила убитого на святой земле не достаётся никому, уходит в космос, в астрал, к едрене фене в никуда. Говорили… правду, но лучше бы её говорили не про Мака.

Старейший бессмертный, любовник Леди Морены, глубоко вдохнул стылый воздух храма, пропитанный запахом крови его единственного друга, и начал убивать.

Просто, как дышал.

Шаг из-за клироса – пять шагов до цели.

«Звёздочка» врубилась острейшими лучами под затылок тому, кто стоял к нему спиной. Плохо бить в спину? Да что вы говорите!

Ещё шаг.

Второй сёрикен до середины вошёл в переносицу громилы, который начал разворачиваться на звук падающего тела.

Меч Митос метнул с трёх шагов, как копьё, в живот раненому. Неуловимым стелющимся движением оказался рядом прежде, чем тот успел открыть рот. Вырвал оружие из агонизирующего тела, попутно разрезав уже убитому, хотя и не осознавшего этого, наёмнику целую руку. В нос шибануло одуряющей вонью из распоротого желудка.

Один из сидящих на корточках успел отвести голову только для того, чтобы лезвие прямого меча на две трети вошло ему между ключицами почти отвесно.

Последний судорожно и суетливо дёргал предохранитель автомата, и Митос не стал тратить долю секунды на то, чтобы освободить клинок. Не выпуская рукояти меча, развернулся и с хрустом вогнал пилочку для ногтей суетливому куда-то за левое ухо.