Банджо-блюз - [54]
Я никогда не видел, чтобы у человека так менялось лицо. Адам побелел, а его глаза расширились, вытеснив с лица прочие детали вроде носа или рта. Крупный специалист по выживанию был растерян и испуган до смерти.
– Я утром потерял телефон, – прошептал он. – Кажется, потерял. И не сказал Маку…
Шерлок, напротив, стал собран и деловит. Никаких следов истерики.
– Куда он пойдёт без оружия? – выстрелил он вопросом.
– По моему звонку – куда угодно.
– Мориарти не знает. Не может этого знать. Ближайшая к вашему дому святая земля?
Адам кивнул и стрелой вылетел за дверь. Взревел мотор, и всё стихло.
– Будет он мне рассказывать о тактике выживания, – хмыкнул мой друг, собирая газеты с пола. – Джон? – позвал он внезапно.
Я вздрогнул и перестал дышать. Шерлок ещё раз хмыкнул и поднялся по лестнице в свою комнату. Я сидел в кладовке ещё минут двадцать, не меньше, прежде чем тихонько проскользнул на кухню.
А сейчас я думаю, что надо было отозваться и вытрясти из него всё, что можно. Конечно, противостояние с Мориарти – очень опасная игра, но всё равно слишком, слишком много недомолвок и каких-то невнятных намёков, от которых у меня мороз по коже. Неужели он считает, что я не представляю – насколько опасно? И что, меня надо оберегать от такой информации, как обморочную леди пожилых лет?
Но при первой же возможности я перестану быть дураком и заставлю Шерлока выложить всё. Попытаюсь, по крайней мере.
И я очень беспокоюсь за Адама и Дункана. Но, похоже, Шерлок уверен, что Пирсон просто потерял телефон, иначе рванул бы за ним. Добро бы так.
30.10. 2013 23.50.
7.
Маленький скутер, взятый напрокат в третьесортном агентстве «Весёлое колёсико», жизнерадостно рычал и ловко ввинчивался между скользящими по Эбби-роуд потоками машин. У двухколёсного транспортного средства явно было неплохое настроение, чего не скажешь о его пассажире. Шлем пассажир надеть то ли забыл, то ли не посчитал нужным, поэтому все желающие могли любоваться его костлявой скуластой физиономией и выражением вселенского отвращения к миру, написанным на ней.
– Как я вообще дошёл до жизни такой? – бормотал он, обходя на вираже очередное препятствие в виде пятитонной фуры.
На самом деле Митос прекрасно знал – как. В таких делах только начни. Крохотный шажок – и твёрдая дорога выживания под ногами становится коварным оползнем. Всего на волос приоткрыть замурованную дверь, всего на один волос!
Нет, предлагая свою голову Маклауду для борьбы с Каласом, он ничем не рисковал. Это был хорошо продуманный шаг, основанный на знании человеческой натуры и работе с архивом Ордена. Но Древнейший рассчитывал всего лишь временно заполучить сильного союзника, а получил что-то не то. Что-то очень неправильное, даже вредное.
Почему вдруг стало тяготить одиночество? Сколько тысяч лет не тяготило – и получите. Можно не расписываться.
Почему какие-то люди, которых Дункан называет друзьями, вдруг оказываются готовы ради него, Митоса, рисковать собой, прощать ему давние грехи и дарить жизнь?
А потом и сам не заметишь, как поймаешь животом чужую пулю с криком: «Беги!»
А дальше – хуже. В один прекрасный день застукиваешь себя на мысли, что, просчитывая стратегические действия, направленные сугубо на защиту собственной драгоценной головы, включаешь в планы посторонних. Причём не в прикладных целях (использовать и выбросить), а с прикидкой на будущее. Ну, чтобы этих посторонних не задеть рикошетом, не подставить под обвал и всё такое. Потому что хочешь, чтобы жил не только ты, но и они тоже.
И, падла, это вкрадывалось потихоньку, просачивалось по капле. Там учесть, здесь придержать, якобы ненароком предупредить…
Машины двигались так плотно, что пришлось свернуть на тротуар и проехать по нему метров триста под брань пешеходов. Ладно, пусть ругаются, имеют право. Но другого выхода нет, через этот муравейник по-другому не пробраться. И то, при самом благополучном раскладе у церкви Эдемского Сада бойкий скутер и его мрачный седок окажутся минут через двадцать. Разумеется, никого там не обнаружат, почувствуют себя полными придурками и благополучно напьются в пабе «Звон Биг-Бена». То есть седок напьётся, а скутеру не положено.
Впрочем, валить всё исключительно на Мака тоже нечестно.
Если Дункан стал камушком, вызвавшим обвал, то самим обвалом была Алекса. Синие глаза и тревожная, недоступная бессмертному обречённость сделали Митоса по-настоящему слабым и уязвимым.
Верный путь к смерти. Но кто же знал, что в конце пути его ждёт Морена?
Его возлюбленная и госпожа, которая ненадолго стала человеком, чтобы он смог без страха посмотреть ей в лицо.
– У тебя много рыцарей, – сказал однажды Митос. И сам удивился ревнивым ноткам в своём голосе. Нашёл, кого ревновать…
Морена несолидно хихикнула и зарылась носом ему подмышку. Щекотно. Потом приподнялась на локтях так, чтобы тёмные локоны проскользили по его рёбрам.
– Много, – согласилась она покладисто. – Хотя и меньше, чем ты думаешь. Но люблю я – тебя.
– А как больше – живого или мёртвого?
Морена вздохнула. Просунула тонкие пальцы под чёрно-белый плетёный браслет любовника, подтянула его кисть к губам. Остренький язычок прошёлся вдоль линии жизни на ладони Митоса.
