Бандитские повести - [29]

С тех пор мы встречались один или два раза в год, как правило для того, чтобы Лёша смог порадовать себя отсутствующей — в чём я ни минуты не сомневался — отеческой заботой, дать мне кулёк картошки, пучок лука или стакан клубники с собственного огорода. Иногда щедрость его доходила до того, что он с широкого барского плеча дарил мне рублей сто пятьдесят или двести. Все эти веяния шли не от него, а от его жены, которая видимо стеснялась, что у её мужа есть взрослый сын, на которого её супругу глубоко насрать. Вот и на этот раз она позвонила мне и тихим застенчивым голосом предложила встретиться с Алексеем для того, чтобы он помог мне с продуктами и передал хранящийся в гараже, специально приготовленный для меня мешок картошки. Встречаться с Лёшей мне до ужаса не хотелось, но перспектива сэкономить сотню рублей оказалась при моём нищенском положении чересчур заманчивой — и я согласился.

— Как дела-то у тебя? — не глядя на меня, задавал мне вопрос Лёша. В руках он вертел ботинок.

— Нормально, — ответил я.

— Работаешь?

— Работаю.

— Где?

— На себя работаю.

— Ого! Дело что ль своё открыл?

— Репетиторством занимаюсь.

Лёшины губы расплылись в снисходительной улыбке.

— Репетиторством… И хорошо выходит?

— Так себе. Но концы с концами свести можно.

— Да уж, — глубокомысленно надул он щёки. — Разве только концы с концами.

Ботинки, которые он рассматривал, ему не приглянулись. Мы отошли к другой палатке.

— У тебя как дела? — спросил я, чтобы придать нашим вымученным фразам подобие степенной беседы.

— Да всё по-прежнему. Работаю. Машину вот обновил недавно — «десятку» взял, посмотришь на неё в гараже. Хорошо бегает, я доволен. Ну а так что ещё? Валька девятый класс закончила, Серёга седьмой. Привет тебе передавали. Спрашивали, чего не заходишь.

— Спрашивали, чего не захожу? — удивлённо переспросил я. — Надо же. Неужели действительно спрашивали?

— Ну а что? — нервно и как-то испуганно посмотрел он на меня. — Думаешь, не могут спросить?

Я притоптывал, стоя рядом. Начало апреля стояло прохладным, я замерзал понемногу.

— Да уверен, что не могут! — выдал я ему ответ.

Целую минуту, а то и две Лёша морщился и отчаянно вертел в руках очередной ботинок. Судя по всему, мой выпад оскорбил его до глубины души и вывел из равновесия. То ли с горя, то ли для того, чтобы быстрее закончить наше свидание, он взял и купил эти ботинки.

— Ничего вроде, да? — угрюмо и вроде бы риторически спросил он меня, расплачиваясь за них.

— Говно, — сморщился я. — Два раза надеть.

Лёша от моих слов ещё более погрустнел и разозлился — хотя и старался сдерживать себя — а вот продавщица обуви, толстая краснолицая баба тут же заверещала:

— Что вы такое говорите! Что вы хаете! Вещь хорошая, а сами не знаете и хаете! Все берут и довольны, и минимум год носят.

Мы отошли от палатки и, пройдя несколько метров, в нерешительности остановились в самой гуще толпы. Лёша смотрел по сторонам и раздумывал, что делать дальше.

— Тебе здесь ничего не надо? — глупо спросил он.

— Нет, — мотнул я головой. — А ты ещё чего-то хочешь?

— Нет, я всё.

— Ну, пойдём к гаражу.

Лёша помолчал, словно раздумывая о чём-то, а потом кивнул и сказал:

— Пойдём.

Я не понимаю, для чего мужчина и женщина создают семью. Особенно такую, какая была у моего отца с матерью. Никакой семьи вообще-то и в помине не было. Так, дань традиции — встретился парень с девушкой, любви нет, понимания нет, но есть наследия предков: плодитесь и размножайтесь. В итоге на свет производятся такие неприкаянные раздолбаи, как я. Которые за всю свою жизнь не видели ни капли родительской ласки, не представляют, как правильно строить жизнь с существом противоположного пола, потому что у них перед глазами не было соответствующего примера, и самое главное, не понимают, для чего вообще их нужно было производить из небытия.

— К матери-то сходим на родительский день? — спросил меня Лёша по дороге в гараж.

— Когда он?

— В начале мая.

Мать умерла четыре года назад. С момента её похорон я был на кладбище всего раз. Больше почему-то не хотелось.

— Не, я пас, — покачал я головой.

— Что так? — обеспокоено заглядывал Лёша мне в лицо.

— Не хочу.

В нём отразилась борьба эмоций.

— Ну, мало ли, не хочешь… — бормотнул он и вероятно хотел добавить резкое мужицкое «Надо!», но вдруг скис. — Для себя что ли стараюсь? — так же вяло выдавил он и по тону его голоса стало понятно, что отвечать ему не обязательно.

Мы прошагали пару минут в тишине, а потом со мной произошло что-то странное. Я будто провалился в какое-то полузабытьё — туманная дымка заслонила взор, закружилась голова и в животе прозвучали рвотные импульсы. Глядя на себя как-то сбоку, но почему-то наблюдая не то пятно, не то какой-то сгусток плотности, я видел как мы начали сосредоточенно и зло толкаться с отцом. Он прикладывал ладонь к моему плечу, производил движение рукой, отшвыривал меня от себя, а я, отступив на шаг-другой, совершал те же движения в его адрес.

— Я двести пятьдесят рублей тогда зарабатывал! — кричал он мне в лицо.

— Да что твои двести пятьдесят! — отвечал я тем же криком. — Деньги что ли?

— Деньги! — толкал меня Лёша. — Деньги!