Банда Мило - [17]

Исключительно по необходимости я сделал то единственное, что, по моему мнению, могло бы помочь мне забыть Элис.

— Вот это был заряд, — поздравила меня Баб.

— Угу, — тяжело выдохнул я себе под нос и перекатился на свою сторону кровати, где валялась наспех сброшенная одежда. — Во сколько возвращается твой старик?

— Колин? Его не будет до шести, так что у тебя масса времени. Мы сможем поболтать, так сказать, нагнать упущенное. Есть хочешь? — спросила она, поправляя очки на переносице.

— Э-э… нет. Боюсь, не полезет. Да и не могу я. Мне нужно попасть на почту и обналичить чек, — выговорил я и сунул ноги в штанины.

— Ладно. Тогда, может, выпьешь чаю на дорожку?

Чайник поставить недолго.

— Хм… ну что же, давай, — согласился я и передал ей коробку «Клинекса».

Барбара заварила чай, бросила на тарелку кусок пирога и поставила все это передо мной. Мы немного поболтали о положении вещей в мире, о том, как она переделала под себя одного парня, а другого послала подальше за то, что он заявил, будто бы «чует дерьмо на расстоянии». И первый, и второй были еще во времена школы, но не прошло бы и часа, как оба могли оказаться в числе ее нынешних завоеваний на любовном фронте. Так что, воспользовавшись этим предлогом для успокоения совести, я ускользнул из рук Баб.

— Заходи, когда захочешь. В любое время. Я всегда в твоем распоряжении, — произнесла она, одаривая меня глубоким влажным поцелуем и наглаживая через джинсы мой член, пока я пытался протиснуться через входную дверь.

Добравшись до края дорожки, я проверил свое самолюбие. Не-а… я все еще недоволен собой. В общем, чтобы утешиться, решил я опрокинуть бокальчик пивка с пакетиком орешков. Только для начала обналичу чек.

Почта оказалась небольшим отделением, которому на вид было лет сто. Оно служило домом старику-почтмейстеру примерно того же возраста и двум дряхлым курицам, которые сидели за проволочной сеткой и, кажется, знали всех, стоявших в короткой очереди, по именам. Интересно, станут ли они здороваться со мной и справляться о здоровье моей семьи после того, как я буду мозолить им своим чеком глаза в течение двух месяцев? Или сочтут меня очередным вымогателем пособия по безработице и станут воротить нос? Нет, похоже, это весьма дружелюбная шайка. Они все примут на веру и будут вести себя со мной вежливо и учтиво, пока я буду отвечать им взаимностью.

Кажется, именно в этом и заключается смысл законопослушного общества — во взаимном уважении. Каждый соглашается жить по определенным правилам, и уважение происходит от решимости их придерживаться. В сущности, эти старики на почте и есть краеугольный камень нашего общества. Они проявят ко мне уважение и отнесутся как к равному, если только я не выкину ничего, что нарушит существующее положение вещей, например, свяжу их струнной проволокой и скроюсь со всеми их денежками. Выходит, если никого из них не грабить, не насиловать и не убивать, то автоматически заслуживаешь их уважения.

Опять же в случае с той старушенцией и ее десяткой… Все-таки неплохо было заиметь ее уважение. Знаю, это прозвучит нелепо и смешно, но я практически видел, как эти старушки и остальные посетители смотрели на меня и думали: «Какой умница! Молодец, что нас не грабит! Здорово, что просто пришел на почту с той целью, для которой она и предназначена. Просто молодчина!»

В свою очередь, я стоял весь такой милый и беспечный, всем видом выражая: «Я просто хочу обналичить чек. И всего-то. Вам ничего не угрожает. Я больше этим не промышляю. Хочу приспособиться и жить спокойной размеренной жизнью».

«Молодец. В самом деле. Потому что он ведь раньше был опасным типчиком».

«Да. И мне приходилось о нем слышать. Настоящий ворюга. Не заслуживающий абсолютно никакого доверия. И тем более чьего-то уважения».

«Ну, он ведь больше этим не занимается. Отныне и вовек он один из нас. И пришел он сюда только ради того, чтобы обналичить чек. Он даже скажет „пожалуйста“ и „спасибо“, когда будет получать деньги». «Что ж. Это заслуживает уважения». «Разумеется, заслуживает. Особенно в свете того обстоятельства, что это место словно создано для того, чтобы его ограбили». «Правда?»

«Господи, конечно же. Только взгляните на ту камеру наблюдения. Вон она, там, наверху. Провод даже не подсоединен. Она абсолютно ничего не записывает». «То есть вы хотите сказать, что в случае ограбления не останется никаких записей для полиции и суда? И им придется основываться на показаниях кучки свидетелей?»

«Именно об этом я и говорю. Да вы только взгляните на нас, ради бога. Разве мы похожи на людей, которые выдержат перекрестный допрос? Половину шариков я растеряла еще многие годы назад, так что вряд ли в суде от меня будет какая-либо польза».

«Да и от меня тоже. Частенько я даже не могу припомнить, какой сегодня день. Мне бы только чашечку чая и где бы присесть».

«А теперь обратите внимание на дверь, что ведет к кассе. Древесина вокруг задвижки совсем трухлявая. Под напором сильного плеча дверь просто настежь распахнется, и все… готово дело! Особо и напрягаться не придется. К тому же Стэн постоянно забывает ее запирать. Посмотрите, дверь приоткрыта и сейчас».