Балъюртовские летописцы - [23]

— Но тут есть одна маленькая деталь, — робко прервал Казбека Хункерхан, — Маржан ведь не сама передала письмо на комсомольское собрание, а это сделала ее подруга.

— Это не спасает положения! — сказал Алимов. — Повесть не удалась…

— Валлах… — Хункерхан глубоко вздохнул. — Честно говоря, думал: тема модная, свиньи у нас в почете. Думал, издадут — и обществу будет польза, и детям штаны куплю. У меня семеро…

— Знаю, — Алимов встал из-за стола, — может, я помогу вам издать книжку стихов, стихи у вас лучше получаются. Я бы позвонил Сергачеву и попросил при рассмотрении издательских планов иметь вас в виду, можно подсказать и Союзу писателей.

— В Союзе писателей меня знают, меня там поддержат! — оживился Хункерхан.

Простая душа — он все принимал за чистую монету. Стоило человеку улыбнуться ему — он уже считал его своим другом. А в Союзе писателей умели улыбаться, там улыбались всегда, так что Хункерхан был уверен, что все писатели республики — его личные друзья. И никогда ему не приходило в голову, что, может быть, отчасти и по доброте этих «друзей», он, достигнув сорокасемилетнего возраста, все еще ходит в молодых поэтах. Его приглашают на все совещания молодых писателей республики, на каждом хвалят, отмечают творческий рост. А издал он за свою жизнь одну-единственную малюсенькую книжечку под скромным названием «Начало», и началу этому все не видно продолжения.

— Через месяц надо сына женить, — без всякой связи глухо обронил Хункерхан. — Что делать?! Ведь все это — деньги…

— О, это большая радость!

— Какая там радость — на русской женится! Мы ее не знаем, она нас не знает. Из Саратова… — Хункерхан сказал это так печально, что Алимову показалось, он вот-вот заплачет.

— Что ж с того, что русская? — искренне удивился Казбек. — Вы же интеллигентный человек, что за предрассудки! Главное — они любят друг друга?

— Говорят, любят. Но вы же сами знаете, у нас не принято расспрашивать детей об этом. Сказал: она и никакая другая. А что мне делать?!

— Это же замечательно, — Алимов положил руку на плечо Хункерхана, — не отчаивайтесь. И деньги найдутся, и свадьбу сыграем на славу! Так что, принимаете должность ответственного секретаря?

Хункерхан кивнул.

— Ну, вот и прекрасно, поздравляю, — Алимов пожал маленькую ладошку Хункерхана. Тот встал, словно горячий блин, взял со стола повесть и, перекидывая ее с руки на руку, вышел из кабинета, кажется, немножко повеселев.

Следующим был Варисов. Он спокойно принял сообщение Алимова о закреплении за ним сельскохозяйственного отдела, но все-таки не упустил возможности кольнуть:

— Раз вы с Галичем уже решили, то какие же у меня могут быть возражения.

Алимов почувствовал, что краснеет. Варисов был прав. Ему, Алимову, конечно же, нужно было обсудить с Варисовым мотивы и основания намечаемых в коллективе перестановок, а не сообщать своему заместителю уже окончательное решение. По существу он обошел Варисова. Глупо…

— Под вашим началом будет Микаилов. Я думаю, он неплохой помощник, — справившись со смущением, сухо проговорил Алимов.

Варисов кивнул:

— На этот раз правда ваша, работник действительно хороший, к сожалению, его еще приходится много править, но это не страшно. Микаилов любит нашу работу, у него высшее образование, он любит ездить в командировки, очень старателен. Надеюсь, мы сработаемся. У вас все? — закончил он подчеркнуто официально.

— Да, — так же официально ответил Алимов, и они простились.

Беседа с Муслимат Атаевной была приятной и трогательной. Сначала Алимов поговорил с ней, для формы, о ее статьях и заметках, а потом попросил направить одно письмо в республиканское министерство здравоохранения.

— Казбек Ирбайханович, — Муслимат Атаевна покраснела, — я, конечно, не отказываюсь, но, может, Хункерхан отправит, это ведь его дело.

— Было его делом. А с сегодняшнего дня вы назначаетесь заведующей отделом писем и корреспондентской сети.

— Как?.. Я?..

— Да, вы… Поздравляю вас! — Казбек вышел из-за стола, протянул ей руку.

— Спасибо, сыночек, — и она заплакала, припав к его плечу.

— К вечеру будет приказ. Не плачьте, радоваться надо, а вы плачете. Все будет хорошо, все хорошо! — растерянно говорил Казбек.

17

Из дневника Алимова

«Наш Первый по натуре практик. В прошлом он механизатор, в годы войны — танкист и политработник. В Первых он давно. Главная его забота — выжать из земли и из людей все, на что они способны. Он все время в разъездах по району и по существу выполняет функции начальника районного производственного управления. Человек он мудрый от природы, но вряд ли можно сказать, что он постиг специфику идеологической работы. Он от нее просто самоотстранился, вмешивается иногда, от случая к случаю.

Второй — теоретик, „мозговой центр“ райкома. Он действительно много читает, на столе у него всегда кипы газет и журналов. Главное направление идеологической работы Второй видит в деятельности агитаторов, политинформаторов, в налаживании сети политического просвещения. Других форм работы он не хочет знать. По натуре Салавдин Алханович — человек энергичный, если набредет в своих мыслях на что интересное — оперативно проведет задуманное в жизнь, но это не выходит опять же за рамки районных конференций и совещаний. А жизнью отдельных аулов, партийных организаций, хозяйств не интересуется, и ему в общем-то безразлично, что там делается, чем люди дышат, каковы их главные заботы на сегодняшний день.