Бальмонт и Япония - [25]

:

Цветы поэзии живой

Собрав на ниве мировой,

Связавши их в один букет,

Принес ты нам, родной поэт… и т. д.[214]

Широко был представлен Бальмонт и в последующих номерах «Далекой окраины». Так, 24 апреля здесь были напечатаны десять переведенных Бальмонтом «Японских песен» (см. Приложение 4), а спустя три дня поэт опубликовал свой очерк «Гений видящего сердца», посвященный Шекспиру (в 1916 г. отмечалось 300-летие его смерти), а также два сонета, посвященные великому англичанину: «На отмели времен» и «Всеобъемлющий»[215]. Очерк и оба сонета были к тому времени уже переведены на английский и опубликованы в сборнике «A Book of Hommage to Shakespeare» («Книга памяти Шекспира»)[216], а оба сонета вошли впоследствии в сборник «Сонеты Солнца, Меда и Луны»[217]. Тем не менее публикация этих произведений в «Далекой окраине» была первой в России.

Общение с кругом «Далекой окраины», вероятно, окончательно укрепило Бальмонта в его решении посетить Японию. «Еду хлопотать о паспортах. На неделю съезжу в Японию», – пишет он Екатерине Алексеевне 21 апреля (из отеля «Централь»)[218]. И спустя два дня (ей же):

…Несмотря на необходимость последнего выступления, я принял ряд малых, но важных героических мер, благодаря которым уже сегодня утром, в 10 часов без 1/4, я получил заграничные паспорта. В то же время мои здешние друзья обо мне хлопотали, и в результате я еду в Японию, в понедельник, 25-го, необычным способом: на торговом корабле, где чудесные каюты, но где, кроме меня, Елены и корреспондента «Далекой Окраины»[219] (это последнее – жаль!), нет никаких пассажиров. Корабль идет отсюда в Йокогаму. Таким образом, я проплыву японским Средиземным морем, в виду берегов Японии и среди бесчисленных островков. Дней 10 постранствую по Японии, а 10-го или 11-го найду тот же корабль на юге, в Модзи. Это будет и приятнее в 5 раз, и дешевле в 2 или 3 раза, чем обычное путешествие. Сегодня завтракал у капитана «Эривани», он плавает уже 31 год, интересный человек. Вообще здесь есть любопытные люди, но оторванные от всего, бесприютные перекати-поле.[220]

24 апреля 1916 года во Владивостоке Бальмонт завершает предисловие к изданию «Витязя в барсовой шкуре», которое готовилось в то время в московском издательстве М. и С. Сабашниковых (именно эта дата и указана в книге[221]). «Я уезжаю сегодня в Японию, вернусь сюда к 15-му мая», – сообщает Бальмонт на другой день М. В. Сабашникову, отправляя ему свое предисловие[222].

Однако отправиться в Японию, как предполагалось, 25 мая на «Эривани» не удалось; отплытие отложилось на несколько дней. Вечером 26 апреля Бальмонт сообщает жене:

Катя, милая, я наконец уезжаю в Японию завтра, в послеполуденье, на японском корабле «Хозан-Мару»[223]. Из моей поездки на «Эривани» ничего не вышло, ибо корабль задержался отплытием из-за какого-то груза. <…>

Я еду в порт Цуругу. Тотчас же уеду в Йокогаму, там пробуду дня два, поеду дней на 5 в Никко, где множество храмов и где сейчас цветут вишневые деревья и иные. Все мои японские ночи будут лунные. Из Никко направляюсь в Киото, вернусь через Нагасаки. В Токио заеду из Йокогамы лишь на несколько часов.

Эти дни были совсем путаные из-за бесконечных сборов и разговоров. Я рад, что наконец завтра буду в открытом море.[224]

Отъезд Бальмонта обсуждался, по-видимому, в редакции «Далекой окраины». Во всяком случае, 27 апреля в этой газете появилось сообщение:

К. Д. Бальмонт сегодня уезжает в Японию на пароходе «Хозан-Мару», отходящем после 12 час<ов> с Коммерческой пристани. Редакция «Русского Слова» поручила К<онстантину> Д<митриевичу> написать о Японии несколько очерков[225]. К<онстантин> Д<митриевич> посетит Токио, Никко, Киото, Нару и через Нагасаки предполагает проехать в Пекин, откуда через Калган по ж<елезной> д<ороге> и дальше на верблюдах добраться до Кяхты.[226]

Не подлежит сомнению, что путешествие Бальмонта вызывало в русском обществе определенный интерес, во всяком случае на Дальнем Востоке, где как раз в то время распространились слухи о возможной поездке Горького в Японию[227]. Должно быть, на фоне интенсивного политического сближения России и Японии в 1914–1916 годах[228] назревала и «носилась в воздухе» потребность культурного сотрудничества обеих стран[229].

Две недели в Японии

Итак, 28 апреля на японском корабле «Ходзан-Мару», осуществлявшем рейсы между Владивостоком и портом Цуруга, Бальмонт отплывает в Японию. «Корабль небольшой, но опрятный и удобный, – взволнованно пишет он с борта корабля Екатерине Алексеевне. – Радуюсь на изящные японские растения, и хочется поскорее видеть японскую весну. Завтра. Неужели эта страна, от меня ускользавшая, завтра будет увидена мной. Мне странно»[230].

Во время путешествия по морю Бальмонт знакомится с офицером русского флота, будущим эмигрантом и писателем-маринистом Б. П. Апрелевым (1888–1951), вспоминавшим позднее:

Среди публики мы заметили человека в строгом костюме, с золотисто-рыжими кудрями. «Или художник или поэт». Это оказался поэт Бальмонт. Скоро с ним познакомились. <…> Соленый ветер дул навстречу пароходу. Кроваво-красный диск солнца медленно катился к горизонту, окрашивая розовыми тонами полосу белой пены, оставляемой за кормой. Бальмонт писал что-то карандашом в своей записной книжке. После долгих уговоров он показал нам начало своего нового стихотворения: