Бальмонт и Япония - [23]
Я радуюсь на новые впечатления Дальнего Востока, маленькие беглые услады глаз и души. Все китайцы, проходящие но улицам, похожи на изваяния, их лица – непроницаемые маски, и достаточно одного дня с ними, чтобы видеть, как непроходима пропасть между нами и ими. <…> Радостно-забавны и японки, кошачья порода. Но здесь их еще мало. <…> Не знаю, ухитрюсь ли я съездить на 10 дней в Японию, как предполагал. Выяснится в течение ближайших дней. После Сибири, неизменно солнечной, здесь скучные туманы.[190]
В этот день, 6 апреля, в Харбине поэт читал лекцию «Любовь и смерть в мировой поэзии»; накануне же состоялся его поэтический вечер. Восторженно-пафосный отклик на оба выступления, появившийся в местной газете («Бесподобно величественно воспел поэт гимн всепожирающей и очищающей стихии – пламени – огня и вечному источнику жизни Солнцу!»), содержал тем не менее критические нотки:
К глубокому сожалению, некоторая монотонность чтения и отсутствие надлежащей дикции мешали полноте иллюзий и, кроме того, отвлеченные темы, не соответствующие моменту дня, не создали общего художественного наслаждения для всей аудитории слушателей, среди которых нашлись лица, которые, не стесняясь, вели свои личные разговоры и тем нарушали цельность впечатления для других.[191]
К 10 апреля Бальмонт приезжает во Владивосток. Местная газета «Далекая окраина» уже 5 апреля известила своих читателей о лекциях известного поэта в зале Коммерческого училища, назначенных на 11 и 12 апреля[192]. О том же сообщала и другая владивостокская газета, «посвященная интересам Приамурского края», – «Дальний Восток»[193]. Одна из лекций была озаглавлена «Любовь и смерть в мировой поэзии», вторая, согласно газетному объявлению, называлась «Вечер поэзии Бальмонта» и должна была сопровождаться чтением стихотворений из его только что изданной книги «Ясень. Видение Древа», а также многочисленных отрывков «из различных произведений мировой поэзии». (Программу вечеров составлял или редактировал, безусловно, сам Бальмонт.)
Владивосток встретил Бальмонта не слишком гостеприимно. Предваряя его лекции, газета «Дальний Восток» поместила весьма скептический отзыв о поэте и его недавнем выступлении в Иркутске. «Господин Бальмонт – большой поэт, и никто этого отрицать не станет, – заявлял анонимный журналист, – ваш покорный слуга зачитывался его стихами. Но от рекламных приемов поэта меня тошнит. <…> Вторая лекция г. Бальмонта в Иркутске привлекла 60–70 человек слушателей. Почему? Да потому что хороший поэт очень скверный лектор. Читает он невнятно, тихо и скучно»[194].
Обе лекции, прочитанные Бальмонтом во Владивостоке 11 и 12 апреля, скорее, разочаровали слушателей (во всяком случае, известную их часть). Местный журналист спустя несколько дней иронизировал:
То, что К. Д. Бальмонт называет лекцией, было двухдневное комментирование его собственных стихов. И комментирование неудачное. <…> Широкая публика (для которой, повторяю, читалась лекция) отнеслась к Бальмонту чрезвычайно сдержанно. И даже порой смеялась <…>. «Лекцию» свою г. Бальмонт назвал «Любовь и смерть», но любви ни в чем не чувствовалось, зато смертью веяло от неумелого комментирования и от неумелого чтения стихов.
Дикция у г. Бальмонта такова, что ей не позавидует даже дьячок захолустной деревенской церкви.[195]
Совершенно иным был, однако, отклик, прозвучавший со страниц «Далекой окраины» (более либеральной по сравнению с официозным «Дальним Востоком»). В статье, появившейся на другой день после обоих выступлений Бальмонта, говорилось о том, что поэт очаровал слушателей «гармоничной, оригинальной читкой, к дефектам которой скоро привыкаешь. Красоты бальмонтовской рифмы, чеканность его стиха, глубина и меткая мысль выявились на лекции с изумительной ясностью и отчетливостью»[196]. Впрочем, автор этого отзыва не смог умолчать о том, что турне знаменитого поэта по Сибири не оказалось столь триумфальным, как ожидалось. «Поэт, по его словам, несколько разочарован холодностью известной части сибирской публики[197] и некоторой вообще угрюмой сдержанностью сибирской аудитории. <…> К<онстантин> Д<митриевич>, однако, смотрит на свою поездку по Сибири как на известную культурную миссию»[198].
Противоречивые газетные отзывы «Дальнего Востока» могли лишь усугубить раздражение поэта, продолжавшего сомневаться, стоит ли ему продолжать путешествие. Его настроение прорывается в письме к жене от 11 апреля (из Владивостока): «Я вижу японцев и японок. Но они мне так неприятны, что даже не хочется ехать в Японию»[199].
Тем не менее, несмотря на неуспех первых вечеров во Владивостоке (если верить газетному отчету), Бальмонт продолжает свое лекционное турне. Из Владивостока он отправился в Никольск (ныне – Уссурийск), где 14 апреля выступил в местном Народном Доме. Это выступление, судя по газетному объявлению, не слишком отличалось от предыдущих: поэт повторил свою лекцию «Любовь и смерть в мировой поэзии», завершив ее своими стихами и переводами[200].
Выступление в Никольске оказалось, однако, более успешным, чем во Владивостоке: критических откликов не появилось. Более того. Через несколько дней газета «Уссурийский край» поместила под заголовком «Новые стихи К. Д. Бальмонта» три его стихотворения: «Вопль к Ветру» (сонет), «Саваны» и «Скифская летопись» (все они вошли в сборник «Ясень»)
