Баллада: Осенние пляски фей - [4]

Салливан продолжил:

— Что ж, с этого и начнем. О чем вы думаете, когда слышите название «Гамлет»? Нет, Пол, руку поднимать не нужно. Просто говорите по очереди.

— О еде, — выпалил Эрик. Формально, он не студент. По-моему, он кто-то вроде помощника преподавателя, но я еще ни разу не видел, чтобы он помогал Салливану. — Ну знаете, омлет по-деревенски или как-то так.

Ответ был такой глупый, что остальные моментально расслабились. Планка установлена очень низко, можно говорить почти все что угодно.

— О привидениях, — сказала вокалистка по имени Меган. Вокалисты меня раздражают; очень трудно отнести их к какой-нибудь группе инструментов оркестра.

— Быть или не быть! — проорал Уэсли. Его тоже зовут Пол, но он согласился отзываться на фамилию, чтобы не было путаницы. Очень мило с его стороны — у Пола, который мой сосед по комнате, фамилия Шляйермахер, я ее и пишу-то с трудом, а уж выговорить и подавно не могу.

— Все умерли, — добавил Пол.

Почему-то при его словах я опять подумал о фигуре в холмах за школой.

— Самоубийство, — сказал я. — И еще Мел Гибсон.

— Мел Гибсон? — спросил у меня из-за спины Эрик.

Салливан ткнул пальцем в мою сторону:

— Нужно было все-таки поднять руку, мистер Морган. Оказывается, вы знакомы с «Гамлетом».

— Вы не об этом спрашивали, — сказал я. — Вы спросили, кто из нас его читал. Я видел кусок фильма по телевизору. По-моему, Мел Гибсон лучше играет в килте.

— Очень кстати сказано — про фильм, а не про килт. Прежде чем читать пьесу, посмотрим фильм. Правда, без Мела Гибсона — ты уж прости, Джеймс. Собственно, потому я и притащил вот это… — Салливан указал на телевизор за спиной. — Вот только…

Он окинул взглядом комнату, сдвинутые в круг столы, нас, готовых внимать потокам изрекаемой им мудрости.

— Вот только я опасаюсь, что, пока мы будем смотреть, вы себе все на свете отсидите на этих стульях. Нужно притащить что-нибудь получше. Кто у нас сильный?

И мы притащили два дивана из общего холла на втором этаже. По четыре человека, мы пронесли их по коридору в свой класс мимо закрытых дверей других аудиторий. Салливан помог нам придвинуть их к стене и закрыть шторы, чтобы экран не отсвечивал. В комнате стало темно, хотя за окном было утро.

Мы расселись на диванах, а Салливан развернул стул спинкой вперед и устроился рядом с нами. Мы смотрели начало истории Гамлета (который воспринимал себя слишком всерьез), и впервые с момента приезда я чувствовал себя почти на своем месте.

от: ди

кому: джеймсу

текст сообщения:

когда я увидела фей я подумала что м. б. увижу люка тоже, но мне показалось, здесь так странно, как будто хотела в рай, а попала в кливленд.

отправить сообщение? да/нет

нет

сообщение не отправлено.

сохранить сообщение? да/нет

да

сообщение будет храниться 30 дней.

Джеймс

Еще один невыносимо прекрасный день: деревья в долине еще зеленые, но на северных склонах окружающих холмов и гор листья уже загораются красным и оранжевым. Вид неестественный, как пейзаж вокруг игрушечной железной дороги. Проигрыватель был включен в режиме «громко до омерзения», и, наверное, поэтому я не слышал телефон. Только уловив краем глаза свечение экрана, я понял, что мне звонят.

Может быть, наконец позвонила Ди?

Схватив телефон с пассажирского сиденья, я взглянул на номер. Мама. Ну что ж. Я включил громкую связь и пристроил аппарат на приборную доску:

— Слушаю.

— Джеймс?

— Да.

— Кто это?

— Твой любимый сын. Плод твоего чрева, порожденный папиными чреслами, в бог знает сколько мгновений ока…

— Ты будто в аэродинамической трубе, — перебила мама.

— Я за рулем.

— В аэродинамической трубе?

Я потянулся и придвинул телефон ближе:

— Я говорю по громкой связи. Так лучше?

— Ненамного. Куда ты едешь? У тебя же сейчас занятия.

Я сунул телефон за солнцезащитный козырек. Наверное, все равно шумно, но лучше уже не будет.

— Раз ты знаешь, что у меня занятия, зачем звонишь?

— Огрызаешься?

Прищурившись, я всмотрелся в дорожные указатели и увидел маленький знак с надписью: «Исторический центр города Гэллон, штат Вирджиния» — и стрелкой влево. (По-моему, писать «Вирджиния» не стоило — любой турист, доехавший до этого указателя, не может не знать, в каком штате он находится.)

— Нет, мам, огрызаются только безработные неудачники, обреченные загреметь в тюрьму.

Мама запнулась, узнав собственные слова, тем более что я нарочно произнес их тонким голосом, добавив ее легчайший шотландский акцент.

— Верно, — согласилась она. — Так что ты делаешь?

Разглядывая живописную, но не слишком процветающую главную улицу Гэллона, я ответил:

— Еду на занятие. Сразу отвечаю: занятие у меня по волынке. На следующий вопрос тоже отвечаю сразу: нет, в Торнкинг-Эш нет собственного преподавателя-волынщика. Ну и под занавес, с учетом ответа на твой незаданный вопрос номер два, я понятия не имею, зачем мне дали стипендию.

— Кто будет с тобой заниматься? Преподаватель хороший? — с сомнением в голосе спросила мама.

— Мам, я не хочу об этом думать. От таких мыслей одна тоска, а ты знаешь, что я предпочитаю обращать к миру исключительно радостную сторону своей личности.

— Напомни, зачем ты сюда пошел, если не ради игры на волынке?