Балкон - [23]
Епископ (перебивая). Как и прочие. Участь армии можно прочесть по вашим звездам. Ради Бога, разгадайте звезды!
Генерал. Легко сказать. Но когда Герой возвращается, крепко сидя на своей заднице, как на лошади… Ведь, конечно же, там ничего нет?
Епископ. Ничего. Но не надо радоваться слишком рано. Если его образ еще не признан в борделе, это может произойти. Тогда мы проиграем. По крайней мере, вы приложили достаточно усилий, чтобы захватить власть. (Внезапно умолкает. Один из фотографов прочищает горло, как будто собирается плюнуть, другой щелкает пальцами, как испанская танцовщица.)
Епископ (строго). Итак, вы здесь. Вы должны действовать быстро и как можно тише. Сфотографируйте профили каждого из нас, один – улыбающийся, другой – более суровый.
Первый фотограф. Мы намерены сделать свою работу. (Епископу.) Располагайтесь для молитвы! Мир должен быть заполонен образом набожного человека.
Епископ (не двигаясь). В страстном созерцании.
Первый фотограф. Страстном? Так располагайтесь для страсти.
Епископ (чувствуя себя неловко). Но… как?
Первый фотограф (смеясь). Вы не знаете, как расположиться для молитвы? Так вот: лицо обращено к Богу и одновременно в объектив. Руки сложены. Голова приподнята. Глаза опущены. Это классическая поза. Возвращение к порядку, возвращение к классицизму.
Епископ (на коленях). Так?
Первый фотограф (глядя на него с любопытством). Да… (Смотрит в аппарат.) Нет, вы не влезаете в кадр… (Епископ передвигается на коленях.) Хорошо.
Второй фотограф (Судье). Пожалуйста, вытяните немного черты вашего лица. Вы совсем не похожи на судью. Лицо должно быть более длинным…
Судья. Рыцарское? Мрачное?
Второй фотограф. Рыцарское и мрачное, месье Прокурор. Руки на вашем досье… Я хочу сфотографировать Судью. Хороший фотограф – тот, кто предлагает о-кон-ча-тель-ный образ. Отлично.
Первый фотограф (Епископу). Повернитесь… немного… (он поворачивает его голову.)
Епископ (сердито). Вы вертите шею прелата!
Первый фотограф. Монсеньор, вы будете молиться в три четверти.
Второй фотограф (Судье). Месье Прокурор, если возможно, чуть побольше суровости… обвислая губа… (Кричит.) О! Отлично! Не двигайтесь! (Он бежит к аппарату, но уже вспышка магния: это Первый фотограф делает снимок. Второй скрывается под черным покрывалом своего фотоаппарата.)
Генерал (Третьему фотографу). Самая красивая поза, это поза Тюренн…
Третий фотограф (принимая позу). Со шпагой?
Генерал. Нет, нет. Это Баярд. Нет, рука вытянута вдоль тела с жезлом маршала…
Третий фотограф. А, вы хотите сказать Веллингтон?
Генерал. К сожалению, у меня нет жезла…
(В это время Первый фотограф вертится около непо-движного Епископа, и молча рассматривает его.)
Третий фотограф (Генералу). У нас есть все, что надо. Держите и позируйте. (Он сворачивает листок бумаги в форме маршальского жезла и подает его Генералу, который принимает нужную позу, затем бежит к аппарату; вспышка магния: это Второй фотограф делает снимок.)
Епископ (Первому фотографу). Я надеюсь, снимок будет иметь успех. Теперь надо будет наводнить мир моим изображением, когда я принимаю святое Причастие. Увы, у нас нет под рукой облатки…
Первый фотограф. Всегда к вашим услугам, Монсеньор. Фирма гарантирует. (Зовет.) Месье Прокурор? (Судья подходит.) Чтобы получился шикарный снимок, не дадите ли вы вашу руку на минуту (властно берет его за руку и подводит к месту), появится только ваша рука… Сюда… приподнимите немного ваш манжет… над языком Монсеньора вы будете держать… (Роется в кармане. Епископу.) Высуньте язык. Больше. Хорошо. (Он все еще роется в карманах. Вспышка: это сфотографировали Генерала, который поднимается.) Дерьмо! У меня ничего нет! (Осматриваясь, Епископу.) Не двигайтесь, так отлично. Вы разрешите? (Не дождавшись ответа, вынимает из глаза Генерала монокль, возвращается к Епископу и Судье. Заставляет Судью держать монокль над языком Епископа, как если бы это была облатка, бежит к своему аппарату, вспышка. Только что вошедшая с Посланником Королева осматривает сцену.)
Посланник (ломаным языком, как говорят иностранцы). Правдивый образ, порожденный лживым спектаклем.
Первый фотограф (насмешливо). Для них это привычно, Ваше Превосходительство. Когда мятежники были арестованы, мы наградили жандарма за то, что он убил мужчину, который всего-навсего подошел ко мне за сигаретой. Фотография изобразила убитого мятежника при попытке к бегству.
Королева. Чудовищно!
Посланник. Важно только то, что прочтут. Иначе говоря, образ. История для того и существует, чтобы блестящая страница была написана и прочитана. (Фотографам.) Королева мне говорит, что она вас поздравляет, месье. Она вас просит занять свои места. (Фотографы располагаются под черными покрывалами своих фотоаппаратов. Тишина.)
Королева (шепотом, про себя). Его здесь нет?
Посланник (трем Фигурам). Королева хотела бы знать, что вы предпринимаете и что вы собираетесь предпринять?
Епископ. Мы собираемся реабилитировать как можно больше умерших. Мы намерены набальзамировать их и причислить к лику святых. Величие требует, чтобы вы провели массовые убийства бунтовщиков. Некоторым мученикам, ушедшим из наших рядов, мы воздадим почести, достойные нас.
Знаменитый автобиографический роман известнейшего французского писателя XX века рассказывает, по его собственным словам, о «предательстве, воровстве и гомосексуализме».Автор посвятил роман Ж.П.Сартру и С. Де Бовуар (использовав ее дружеское прозвище — Кастор).«Жене говорит здесь о Жене без посредников; он рассказывает о своей жизни, ничтожестве и величии, о своих страстях; он создает историю собственных мыслей… Вы узнаете истину, а она ужасна.» — Жан Поль Сартр.
Действие романа развивается в стенах французского Централа и тюрьмы Метре, в воспоминаниях 16-летнего героя. Подростковая преступность, изломанная психика, условия тюрьмы и даже совесть малолетних преступников — всё антураж, фон вожделений, желаний и любви 15–18 летних воров и убийц. Любовь, вернее, любови, которыми пронизаны все страницы книги, по-детски простодушны и наивны, а также не по-взрослому целомудренны и стыдливы.Трудно избавиться от иронии, вкушая произведения Жана Жене (сам автор ни в коем случае не относился к ним иронично!), и всё же — роман основан на реально произошедших событиях в жизни автора, а потому не может не тронуть душу.Роман Жана Жене «Чудо о розе» одно из самых трогательных и романтичных произведений французского писателя.
Письма, отправленные из тюрьмы, куда Жан Жене попал летом 1943 г. за кражу книги, бесхитростны, лишены литературных изысков, изобилуют бытовыми деталями, чередующимися с рассуждениями о творчестве, и потому создают живой и непосредственный портрет будущего автора «Дневника вора» и «Чуда о розе». Адресат писем, молодой литератор Франсуа Сантен, или Франц, оказывавший Жене поддержку в период тюремного заключения, был одним из первых, кто разглядел в беспутном шалопае великого писателя.
«Богоматерь цветов» — первый роман Жана Жене (1910–1986). Написанный в 1942 году в одной из парижских тюрем, куда автор, бродяга и вор, попал за очередную кражу, роман посвящен жизни парижского «дна» — миру воров, убийц, мужчин-проституток, их сутенеров и «альфонсов». Блестящий стиль, удивительные образы, тончайший психологизм, трагический сюжет «Богоматери цветов» принесли его автору мировую славу. Теперь и отечественный читатель имеет возможность прочитать впервые переведенный на русский язык роман выдающегося писателя.
Кэрель — имя матроса, имя предателя, убийцы, гомосексуалиста. Жорж Кэрель… «Он рос, расцветал в нашей душе, вскормленный лучшим, что в ней есть, и, в первую очередь, нашим отчаянием», — пишет Жан Жене.Кэрель — ангел одиночества, ветхозаветный вызов христианству. Однополая вселенная предательства, воровства, убийства, что общего у неё с нашей? Прежде всего — страсть. Сквозь голубое стекло остранения мы видим всё те же извечные движения души, и пограничье ситуаций лишь обращает это стекло в линзу, позволяя подробнее рассмотреть тёмные стороны нашего же бессознательного.Знаменитый роман классика французской литературы XX века Жана Жене заинтересует всех любителей интеллектуального чтения.
Жан Жене (1910–1986) — знаменитый французский писатель, поэт и драматург. Его убийственно откровенный роман «Торжество похорон» автобиографичен, как и другие прозаические произведения Жене. Лейтмотив повествования — похороны близкого друга писателя, Жана Декарнена, который участвовал в движении Сопротивления и погиб в конце войны.