Бали - остров живых богов - [61]

По-иному, чем в этом, основанном на легенде танце, предстающем перед сегодняшним зрителем как образец танцевальной эстетики, проявляется во многих танцах гораздо более ярко выраженный элемент повествования. Это относится в первую очередь к созданному на основе ваянга балету «Рамаяна», который сегодня в туристских центрах почти ежедневно воскрешает в танце древнюю легенду о Раме и Сите.

К наиболее впечатляющим примерам танцевального экстаза относится балийский кечак, скорее даже не танец, а спектакль со своим сценарием, действие которого, нс сопровождаемое оркестром, происходит в кругу сидящих мужчин, одетых лишь в набедренные повязки с черно-белым шашечным рисунком. С трудом верится, что из круга мужчин, как бы собравшихся на совет общины, может исходить такая неукротимая мощь.

Вначале кечак, как и большинство балийских ритуальных танцев, представлял собой обряд заклинания. Он считался одним из важнейших элементов церемоний очищения, проводившихся в период эпидемий с целью изгнания демонов, приносивших болезни. Скандируя хором «чак-чак», мужчины голосом имитируют гамелан. С тех пор как кечак вошел в репертуар танцев для туристов, к нему добавилась дополнительная часть, состоящая из сцен «Рамаяны», где танцоры изображают обезьянье войско. Это послужило причиной тому, что кечак с недавнего времени стал именоваться «обезьяньим танцем».

Сегодня еще существуют танцы, не относящиеся к туристской программе, например реджанг — непременная составная часть главных храмовых обрядов во время больших праздников и одновременно, как и прежде, священный ритуал. Таким мы и увидели его на празднике Балнгиа в Карапгасеме.

Рангда и Баронг

Когда в балийском театре сливаются воедино музыка, танец и сценическое действие и сам сюжет взят из балийской легенды или истории, то театр этот являет собой настоящее произведение искусства. Легенда и история здесь чаще всего тесно переплетены. Особенно это касается спектаклей «Баронг», танцевальной драмы, которую сегодня ежедневно в утренние часы можно видеть на многих площадях острова и которая раньше, исполняемая в другой форме; имела чисто ритуальный характер. В образах Баронга и Рангды олицетворяются две главные противоположности — добро и зло. Таким образом, театр является здесь символическим отображением жизни.

В балийской истории Рангды имеется свой прообраз — владеющая черной магией мать балийского раджи Эрлангги, царица Махендрадатта, многорукое рельефное изображение которой находится высоко в горах в Кутри на юге Бали. Баронг — это фантастическое существо в виде льва. По представлениям балийцев, человек может быть очень плохим и очень хорошим, но он никогда не станет символом добра, потому что в нем присутствуют обе противоположности — добро и зло, причем зло часто бывает таким сильным, что полностью подавляет добро. Такой силы добра, которая победила бы зло, в человеке нет, поэтому символ добра всегда заключен в нечеловеческом существе.

Рангда считается на острове воплощением демонической силы. Каменный рельеф в Кутри изображает ее в образе Дурги, ночной супруги Шивы, которой боятся на Бали, поскольку считают ее ненасытной богиней смерти и пробудившейся силой стихийных бедствий, требующих человеческих жертв. Рангда живет рядом с каждой деревней в специально сооруженном для нее павильоне в Пура Далем — Храме мертвых. Ее вырезанное из камня или дерева лицо всегда закрыто белым покрывалом, чтобы кто-нибудь случайно не увидел это воплощение зла и не навлек на себя несчастье. Кроме главного священнослужителя в Храме мертвых есть другой служитель, который во время танцев Рангды надевает маску ведьмы.

Маски Рангды с выпученными, наводящими ужас глазами, четырьмя длинными клыками и высунутым красным языком, охваченным символическим огнем, считаются приносящими несчастье и поэтому находятся в особом помещении Храма мертвых под замком.

Дорогая маска Баронга с имитацией львиной шкуры, напротив, хранится в деревенском храме как символ божественного благословения, воплощение надежды на помощь в случае необходимости, поскольку Баронг-кекет (таково полное имя этого существа из народной легенды) — дух, не только оберегающий деревню, но и охраняющий леса, поля и кладбища, где он пытается предотвратить губительные действия Рангды.

Когда наступает день Баронга или приходит несчастье в деревню, двое мужчин, хорошо знающих, что представляет собой это сказочное существо и что оно должно делать, надевают соответствующий костюм и становятся Баронгом. Один из актеров изображает пе-редкие ноги и надевает огромную маску с мощной нижней челюстью, другой — туловище и задние ноги. Оба актера должны действовать синхронно, чтобы выполнять ожидаемые от Баронга дикие движения и прыжки.

Если больной коснется шкуры Баронга, он может надеяться на выздоровление. Прикосновение же к белому покрывалу Рангды вызывает тошноту и может даже принести человеку смертельную болезнь.

Однако сегодня, когда Баронг со своей изначальной функцией приносить людям деревни здоровье и кое-где стал источником звонкой монеты, истинная вера в его силу, равно как и в силу Рангды, весьма поубавилась. Тем не менее один смышленый юноша из южнобалийской деревни, живущий сегодня показом «Баронга», сказал мне: «Что, собственно говоря, хотят люди, которые упрекают нас в продаже нашей древней культуры по заниженным ценам? В конце концов они хотят видеть то, что мы им и собираемся показывать. А если к тому же мы еще и заработаем, это будет лучшее благословение, которое мы можем ждать от Баронга. Ведь если бы он сердился на нас, то не дал бы нам заработать этих долларов». Здесь выражена типичная особенность балийского мышления: хорошо то, что приносит человеку пользу.