Бали - остров живых богов - [59]

В ходе празднования Одалана наступает час, когда невидимые боги спускаются с небес на великолепие, созданное с большим старанием и любовью. Этот час — самый счастливый в жизни балийца: космос для него полон совершенства и он абсолютно сливается с ним.

Однако этому моменту предшествует множество хлопот. По обе стороны храмовых ворот устанавливаются высокие бамбуковые жерди — «пенджоры», на которые подвешивают искусно выполненные плетеные изделия. У основания пенджоров ставят простые бамбуковые алтари с подвесками из пальмовых листьев. Нижняя часть бамбуковых жердей также украшается и увешивается метелками риса и фруктами. Сюда же вешают два кокосовых ореха, придающих пенджору фаллическое значение. Алтарь перед пенджором является местом жертвоприношений Шиве как богу-творцу и Махадеве, которого чтут здесь и как властелина горы Гунунг Агунг.

Ранним утром первого дня праздника забивают свинью, мясо которой предназначено для принесения в жертву демонам и духам преисподней. Когда, таким образом, внутренняя часть храма подготовлена для приема богов, когда те, кто может помешать празднику, накормлены и тем самым успокоены, священнослужитель храма, облаченный в белые одежды, извлекает из «гедонга», маленького домика в храме, фигурки из сандалового дерева, называемые «пратима» и «арка лингга». Они лежали там в течение года, лишенные души, и теперь их приносят в павильон «бале паруман», где окропляют тиртхой, одевают, украшают и опрыскивают духами. Зачастую их предварительно в сопровождении священной процессии относят к реке, к морю или к источнику святой воды, где они принимают священное очищение. Бале паруман также было предварительно очищено от воздействия злых духов с помощью так называемого земного жертвоприношения — «кару».

Теперь все готово к приему приглашенных богов. Звучит гонг, установленный перед башней храма. Священнослужитель держит кадило, в котором курится фимиам, и обращается к богам с просьбой использовать поднимающуюся струйку дыма как лестницу на землю и на все время праздника поселиться в приготовленных фигурках из сандалового дерева. Звучание гонга усиливается, люди, охваченные священным благоговением, замолкают. Боги приближаются — наступает самый священный час Одалана, час, когда каждый балиец чувствует связь со своим пантеоном богов и предков. Тем временем пошла вторая половина дня. Деревенские улицы все больше заполняются празднично одетыми людьми, спешащими к храму. Женщины несут на голове красочные башни с жертвоприношениями. Высота многих из них больше метра. В храме помощники жреца снимают эти жертвоприношения и устанавливают их рядами. Дары ставят на бамбуковые подставки, и храм постепенно превращается в мир пестрых, причудливых форм, имеющих лишь один смысл и одно назначение — приветствовать, чтить, радовать и восхвалять богов.

Начинает говорить священнослужитель. Он благодарит богов и просит у них прощения за случайные ошибки в ритуале, из-за которых, возможно, не дошла до них духовная субстанция жертвоприношений, а также за то, что материальную оболочку этих жертвоприношений забрали домой те, кто их принес.

Для восхваления богов жители деревни занимают места перед священнослужителем, и по поручению богов он окропляет их святой водой, после чего выплескивает немного этой воды на ладони собравшимся, которые очищают ею рот и пальцы.

Теперь верующие готовы восславить спустившихся с небес богов. Они берут цветы из чаш и держат их между копчиками пальцев, затем протягивают вперед сложенные ладонями руки, поднимают их ко лбу, сгибаются в поклоне и отпускают цветок, так что он падает вниз. Это повторяется трижды. Затем жрец выливает святую воду в протянутые к нему и сложенные чашечкой ладони. Каждый выпивает три крошечных глотка, трижды проводит ладонями по волосам и, наконец, совершает символическое омовение лица и верхней части тела. На этом встреча с богами заканчивается, и праздник принимает более светский характер.

В павильоне перед храмом проводятся петушиные бои. На внутренней стене внешнего двора помощники кукольника-даланга укрепляют ствол банана, что свидетельствует о подготовке к кукольному спектаклю театра теней — ваянгу. Еще совсем светло, и экран, который обычно устанавливается для этого театра, пока не выносят. Однако, судя по тому, что у банана собрались дети, представление должно скоро начаться. Действительно, даланг уже занимает место за своей зеленой ширмой, открывает ящик с куклами ваянга и разделяет их на мягкой поверхности ствола на две группы — направо и налево, в зависимости от того, добрые это персонажи или злые.

Само по себе представление ваянга напоминает европейский театр марионеток. Не тени кукол, а сами фигуры ваянга оживают и начинают играть в ловких руках даланга, голос которого разносится теперь по всему храму. Спектакль красив благодаря совершенству форм и сверкающему в лучах заходящего солнца золоту фигурок, волшебным образом переносящих события индийской истории из прошлого в настоящее. Все это вызывает неистовый восторг у деревенских детей.

Когда солнце склонилось к закату и на двор храма упали длинные тени, служители храма ставят на маленькие носилки богато убранные фигурки из сандалового дерева, в которых все еще находятся боги, и несут их к ближайшей реке. Там вместе с жителями деревни боги совершают вечернее символическое омовение.