Бали - остров живых богов - [15]

Попытаемся представить себе, что в то время, когда индийские брахманы принесли с собой на Суматру, Яву и Бали индуистских богов и их имена, там существовала высокоразвитая для того времени культура с организованными общественными формами и технически совершенными системами орошения, создатели которых восприняли новые идеи, пришедшие с севера, не больше чем интересное дополнение к своим собственным знаниям и, во всяком случае, не как нечто абсолютно новое, совершающее полный переворот, хотя подобное впечатление, вероятно, как раз и пытались создать приехавшие индийцы. Однако процесс слияния полученной от них культуры с элементами нового духа продолжался в течение столетий и ни в коей мере не может рассматриваться в качестве своеобразной древней экономической помощи развивающимся странам.

Мы не можем точно сказать, сколько столетий или даже тысячелетий продолжался период развития и распространения культуры каменного века на индонезийских островах, в особенности на Яве и Бали. Ход ее исторического развития теряется во тьме веков, когда еще не существовало письменности. И самые древние правила адата, которые передавались из уст в уста, не имеют четкой хронологии. Даже изображения, относящиеся к началу исторического периода, основываются на мифах и легендах.

Торговцы, монахи и брахманы в Индонезии

В истории Индонезии легенда и действительность стоят рядом, однако достоверно то, что уже в VI веке на Южной Суматре существовало основанное под индийским влиянием буддийское государство Шривиджая, которое скорее всего распространяло свое влияние на Яву и Бали.

Переселению индийцев и образованию государств в малайзийско-индонезийском регионе наверняка предшествовали продолжавшиеся в течение столетий торговые отношения и культурные контакты, прежде всего буддийская миссионерская деятельность, которую мы не можем воссоздать во всех деталях, хотя ее влияние на индонезийских островах отчетливо прослеживается.

На Яве, вблизи Джембера, была обнаружена статуя в стиле будды Амаравати, относящаяся к III веку. А древнейшие санскритские надписи, найденные в западной части Явы, можно датировать серединой V века. Их оставил правитель индуистского государства Тарума — Пурнаварман, ступни которого сравнивались со ступнями Вишну. Возможно, это был тот самый правитель, который в китайских исторических хрониках династий Лян и Тан упоминается как правитель яванского княжества Та-лу-ман[4], которое в VI VII веках неоднократно отправляло посольства ко двору китайского императора.

Отсюда видно, каким сильным было уже в древние времена внешнее влияние, которое еще сегодня определяет не только политическое, но и духовное лицо отдаленных частей Индонезии. При этом во внешнем проявлении китайское влияние гораздо менее ощутимо, чем индийское, хотя многочисленные элементы древней китайской культуры живы до сих пор. Достаточно вспомнить о распространении китайской керамики и китайского фарфора. Торговля также была и остается до настоящего времени в значительной степени в китайских руках.

Однако как торговый партнер Индонезия была открыта Индией. И это, возможно, произошло еще до нашей эры, поскольку с момента первого появления индийских торговцев на индонезийских островах до того времени, когда островные княжества стали испытывать сильное политическое и культурное влияние, прошло не одно столетие.

Менее известными для нас в историческом плане и тем не менее сыгравшими важную роль для более поздней истории Индонезии являются первые столетия нашей эры, когда индийские торговцы с помощью муссонов плыли под парусами на юго-восток, чтобы спустя полгода, используя ветры, дующие в противоположном направлении, вернуться в Индию. Может быть, именно благодаря продолжительности периода между муссонами влияние Индии на Индонезийском архипелаге смогло стать таким значительным.

Очевидно, оно осуществлялось главным образом двумя путями. Во-первых, через купцов, которые везли металлы, ценную древесину, смолы, пряности, камфару и экзотические товары (сегодня, по сути дела, происходит то же самое) на процветающий мировой рынок, расположенный между Китаем, Индией и Римом, и которые оживляли экономический интерес островных народов, существовавших до тех пор обособленно. Одновременно эти купцы везли свою высокую культуру. Вскоре их уже сопровождали буддийские монахи, которые развертывали свою миссионерскую деятельность так же энергично, как на Цейлоне (Шри-Ланка), в Бирме и в Малайзии. Они действовали откровенно и с таким большим умением, что многие из местных правителей были готовы соединить свой исконный культ богов и предков с учением Будды. Синкретические формы в том виде, в каком они тогда возникли, встречаются в Индонезии еще и сегодня, особенно на Бали.

То, что наряду с буддизмом добился признания и индуизм, должно было прежде всего иметь политические основы, поскольку, в то время как буддизм по своему характеру и учению с самого начала был получившей всемирное распространение религией с миссионерскими тенденциями, для индуизма нужно было, очевидно, родиться индусом. Вероятно, индуизм был элитарной религией, распространявшейся прежде всего благодаря бракосочетаниям в домах правителей. Таким образом на Яве и Бали постепенно возникли индуистские верховные касты, которые не имели значительного распространения. При этом, однако, выясняется, что на Бали, единственном индонезийском острове, где еще сегодня существует деление на касты, 95 процентов населения составляют судры, принадлежащие к низшей касте.