Бал был бел - [15]

Где вы теперь, скажите бога ради?

Я — педагог. И норма такова:

три стопки в день (не водки, а тетрадей)!

В окне — забор, к которому привык.

И вот гляжу с нервической улыбкой,

как пишет непристойность ученик,

причём с орфографической ошибкой.

Понятно всё! Встречал я и не раз

на партах мат в одном и том же стиле.

И пусть не врёт, что это — первый класс!

Там букву «х» ещё не проходили!

Настанет ночь. Я выберусь во двор.

Дрожа рукой, пошарю по карману.

В кромешной тьме нащупаю забор —

и угольком исправлю орфограмму…

2. Хроника

«Итак, начнём! Учебники — открыли…

Отдай фонарь! Отдай. Потом верну…

Итак! За что Тарас убил Андрия

и как нам это Гоголь развернул?

Ответь…» И морды мраморный булыжник

всплывает метра на два предо мной.

Жуёт губами. Ничего не слышно.

Глаза полны собачьею виной.

На предпоследней парте возглас: «Черви!» —

и сдавленный ответ: «Иди ты на!..»

Длинна девица, словно третья четверть,

и столь же безнадёжна, как она.

«Ты будешь отвечать?» Молчит — хоть тресни!

Окаменела, словно истукан.

На предпоследней парте возглас: «Кре́сти!» —

и звяканье бутылки о стакан…

3. Кобыла Майка

Видать, Златая дикая Орда

ударила в крови подковой дробной.

Зачем иначе я ноздрями дрогнул,

узрев явленье этого одра?

Зачем, придав литому телу крен,

я продробил по балке хищной рысью

с одним желаньем: сдвинув шапку рысью,

погнать коня на деревянный кремль?..

Взметнуть клинок и броситься вдогон,

невидимой камчою приударен…

Ах, Майка, друг, зачем я не татарин —

зачем простой советский педагог?..

1972

Если в зону придёт демократия

«Нет, ребята, я считаю, сгоряча…»

Нет, ребята, я считаю, сгоряча

погребли мы Леонида Ильича!

Помер? Мало ли что помер! Что ж с того?

Вон другой Ильич лежит — и ничего.

Тот лежит Ильич, а этот бы — сидел,

оставаясь как бы вроде бы у дел.

И, насупившись, молчал бы, как живой,

покачнёшь его — кивал бы головой…

Я не знаю, что за дурость! Что за прыть!

Лишь бы где-нибудь кого-нибудь зарыть!

Ни носков теперь, ни сахара, ни клизм…

А какой был развитой социализм!

1991

«Всё шло при нём наоборот…»

Всё шло при нём наоборот,

и очень может быть,

что, вздумай он споить народ, —

народ бы бросил пить.

Ещё предположить рискну,

что в те же времена,

затей он развалить страну, —

окрепла бы страна.

Попробуй разорить дотла —

эх, жили бы тогда!..

Но Президент хотел добра.

Вот в том-то и беда.

1992

«Если в зону придёт демократия…»

Если в зону придёт демократия,

как бывало не раз на Руси,

власть возьмёт уголовная братия

с пребольшим уголовным мерси.

1991

«Я лелею пустые бутылки…»

Я лелею пустые бутылки,

я окурки у сердца храню,

я в коробочку прячу обмылки,

сберегая их к чёрному дню.

Но когда проститутке с вокзала

я платил президентский налог,

как-то больно, товарищи, стало

за страну, что любил и берёг!

1990

Диалог

Следователь:

В сарае, где хранится инвентарь,

у вас нашли верёвку из капрона,

большой обмылок и кусок картона

с двумя словами: «Первый секретарь».

Признаетесь, Петров, или помочь?

(пауза)

Не думал я, что вы такой молчальник…

Петров:

А, ладно! Так и быть, колюсь, начальник!

Пишите: выступаем завтра в ночь!

Как раз в канун седьмого ноября…

Сначала — тех, которые с акцентом…

Ребята подзаймутся телецентром…

А нам с Витьком мочить секретаря.

Следователь:

Так что ж ты, падла, морду утюгом?

Который час? Почти двенадцать тридцать!

Витёк уже наверно матерится!

Давай хватай верёвку — и бегом!

1991

Маленькие хитрости

РЕЦЕПТ: берётся коммунист,

отрезанный от аппарата.

Добавить соль, лавровый лист —

и кипятить до демократа.

РЕЦЕПТ: берётся демократ,

замоченный в житейской прозе.

Отбить его пять раз подряд —

и охладить до мафиози.

РЕЦЕПТ: берётся мафио́…

И всё. И боле ничего.

1991

Чисто мужское

1

Гляжу от злобы костяной

на то, что пройдено.

Пока я лаялся с женой,

погибла Родина.

Иду по городу — гляжу:

окопы веером.

Ну я ей, твари, покажу

сегодня вечером!

2

Мне с беседою к Сократу

подойти б!

Пусть не ровня я собрату,

мелкий тип.

Но супруга-то у типа —

а, Сократ? —

хлеще, чем твоя Ксантиппа,

во сто крат.

1993

«Около квартиры…»

Около квартиры

среди бела дня

встретят рэкетиры

бедного меня.

В шествии победном

этих белых дней

стану я не бедным,

а ещё бедней.

1989

В часовой мастерской

Будильник отдавали

с такими вот словами:

«Запчасти — в Ереване,

а там — забастовали…»

Беру его смиренно

и заявляю: «Хрена

получат эти суки

запчасти от базуки!..»

1990

— Бы

Разъединственный раз

ты бы рявкнул: «Вы что там горланите?!» —

и велением масс

очутился бы в нашем Парламенте.

В напряжённые лбы

ты такую речугу им выдал бы,

что хоть на зуб долби,

хоть на мраморе полностью выдолби.

Твой невыспренний слог

изощрила бы правда-скиталица.

Ты бы всё это смог…

Но не сможешь — язык заплетается.

…Мы из глыбы слепой

обязательно памятник вытешем —

всем, ушедшим в запой

и ни разу оттуда не вышедшим!

1991

«Умою физию…»

Я спросил у Язова:

«Где моя дивизия?»

Умою физию,

оглажу пузию.

Мою дивизию

угнали в Грузию.

Жую провизию

и не вылазию.

Увидят физию —

загонят в Азию.

1991

После грозы

Хрустальный мироздания чердак,

построенный из водяных корпускул.

И по асфальту розовый червяк

ползёт, как эмигрировавший мускул.

О Боже мой, какие времена!

Я все прошляпил, про́пил и пролузгал…

Ведь это расползается страна…

И вообще: не мой ли это мускул?!

1991

Отражённый путчист

(басня)

Один путчист,