Баку 1501 - [77]
Все потемнело в глазах девушки. И поэт, и поэзия умерли для нее в один миг. Перед ее мысленным взором ожили родное село, которое залила кровью рука воинственного государя, родной брат, казненный воинами шаха, отец и мать, уведенные неведомо куда, в неволю... В голове пронеслись обжигающие мысли: "Ты пришла сюда для мести, Айтекин! Только месть за родной край, за дорогих людей должна жить в тебе. Не подобает поэзией услаждать свой слух! Вспомни причиненное горе. Ради мести, одной только мести ты живешь!"
Увидев, как погас блеск в глазах девушки, как на ресницах появилось по жемчужине, поэт понял, что ненароком коснулся ее ран. Напомнив об умерших родителях, расстроил сироту...
- Прости, - печально произнес он, - затронул неведомое мне горе. Да пребудет над нами милость аллаха...
И визирь, и его дочери, стоя поодаль, в глубоком изумлении слушали разговор шаха с рабыней. Наконец, святыня мира, поднявшись, поблагодарил хозяев дома за гостеприимство. Уходя, он обратился к старому визирю:
- Завтра я сам покажу Айтекин комнаты, отведенные для нее.
* * *
...Замок был огромен. Бронзовые решетчатые ворота его почти постоянно были открыты. Огромный зеленый двор, способный вместить большие верблюжьи караваны, окружала стена, в толще которой были устроены высокие комнаты. Прямо напротив ворот высилось двухэтажное здание. Справа и слева от него вдоль всей ограды шли одноэтажные комнаты-кельи. Украшенные орнаментом из геометрических фигур, составленных из фаянсовых кирпичиков, они были не менее красивы, чем основное здание. Посреди двора находился окруженный цветниками бассейн с журчащими фонтанами. Высокие деревья и кипарисовая аллея, ведущая от бассейна ко дворцу, делали двор похожим на сад. Женская половина находилась в задней части дворца. К ней вели две дороги: внешняя по наружной стороне дворца, и еще внутренняя, через дверь, выходящая на задний двор. Задний двор отделялся от переднего решетчатым деревянным забором. Ни госпожи, ни их невольницы на переднем дворе не показывались, они могли пользоваться только садом и цветником заднего двора. Здесь в окруженном кипарисами бассейне с фонтаном плавали всевозможные красочные рыбки. Порой среди деревьев показывались яркопестрые павлины, мелькали пугливые джейраны.
На второй день пребывания во дворце государя Айтекин вечером была приглашена в комнату отдыха шаха. Он ждал ее, обуреваемый нетерпением и страстью...
- Я сам покажу тебе дворец, - и повел ее в передний двор, днем заполненный людьми, слугами, стражами, а теперь пустой, охраняемый крепко запертыми воротами. Молодой шах начал показывать девушке расположенные вдоль ограды комнаты:
- Это - для каллиграфов. В древности в Андалусии жил один кази[47]. Он был большим любителем книг. Шесть каллиграфов постоянно переписывали их для него. Где только услышит название хорошей книги, тотчас же купит за большие деньги; саму книгу никому не даст почитать, сначала отдаст каллиграфам, что бы переписали, а уж потом даст читать. И у меня есть такое намерение: создать библиотеку.
В комнатах стояли различные табуреты, низенькие столики, На столиках находились расписные чернильницы, подсвечники, письменные принадлежности, различные краски, пиалы для жидкого золота и серебра, подставки для книг. Комната, где размещалась библиотека, была еще больше. Внутри ее вдоль стен до самого потолка, тянулись полки. У шаха была знаменитая библиотека. Здесь имелись различные древние, причудливо разукрашенные экземпляры Корана, всевозможные толкования, "Шархи-Мазахиб", "Унмузадж", "Терессул", "Мезамир", книги Рази, Ибн-Сины, Мехбуди, Абу Рейхана Бируни, Тара Давуда, Ибн эл Эсири, Насими, недавно переписанные и присланные из Самарканда диваны[48] Алишера Навои, Гусейна Байгары, различные рукописи, исследования по истории религии, логике, философии, астрологии; все еще не собранные в диваны стихи Хабиби, Физули. Отдельно хранились экземпляры "Шахнаме" Фирдоуси и "Хамсе" Низами, переписанные шахскими каллиграфами, искусно украшенные золотом и разноцветным орнаментом шахскими художниками и чеканщиками. Исмаил любовно брал в руки каждую из ценнейших книг, нежно поглаживал их, как живые и дорогие сердцу существа, и снова осторожно ставил на место. От внимания Айтекин не ускользнуло: он был здесь не государем, а истинным поэтом... В последующих комнатах жили музыканты, поэты, ашыги. Потом они вышли на задний двор, и здесь по знаку шаха бесшумно распахнулись двери двух больших смежных покоев. Когда они переступили порог первой комнаты, у Айтекин разбежались глаза от изумления: стены этой нарядной залы сплошь были зеркальные. Куда ни повернись отовсюду смотрит на тебя твое же изображение... Вторая комната, тоже богато убранная, выглядела все же более привычно. Ниши и полки занавешены шелковыми портьерами с серебряными нитями, на почетном возвышении стоят трон и кресла с накидками из тирмы. Вдоль стен разложены обшитые шелком и бархатом тюфячки, подлокотники, мутаки. Здесь шах остановился, присел на миг в кресло рядом с троном.
- Эти комнаты принадлежат устаду Айтекин, - объявил он. - Здесь устад будет жить, отдыхать, а в зеркальном зале - обучать своему искусству учениц.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот роман посвящен жизни и деятельности выдающегося азербайджанского поэта, демократа и просветителя XIX века Сеида Азима Ширвани. Поэт и время, поэт и народ, поэт и общество - вот те узловые моменты, которыми определяется проблематика романа. Говоря о судьбе поэта, А. Джафарзаде воспроизводит социальную и духовную жизнь эпохи, рисует картины народной жизни, показывает пробуждение народного самосознания, тягу простых людей к знаниям, к справедливости, к общению и дружбе с народами других стран.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.